скоро, посреди небольшого городка, появится станция. Малоэтажные домики довольно быстро сменились на дома повыше. Людей на улицах почти не было. Дневная жара, видимо, загнала население в прохладные места. Пумпель проскочил пару пустых пригородных платформ и медленно въехал под навес небольшого вокзала с надписью на стене: «ст. Поперечная».

— Все двери между вагонами задраены намертво. Пионэров не видно. Везут нас как-то странно, ощущается какой-то жесткий режим, — сказал он, когда пумпель окончательно остановился.

— И что, нельзя убежать? — спросила она.

— Посмотрим на станции, — ответил он, рассматривая через окно здание вокзала и нескольких пионэров, стоящих у входа.

— А зачем бежать? Ты уже не хочешь встретиться с Гуру?

— Это я так, из интереса, — ответила она. — Спасибо тебе за этого идиота, — она кивнула в сторону, где еще недавно стоял хлыщ.

— Не за что, — угрюмо ответил он.

— Хочешь, я сочиняю тебе стих? — спросила она.

Он машинально кивнул головой.

— Пумпель мчится что есть мочи,

Он от нас чего-то хочет.

Она на несколько секунд задумалась и продолжила:

— Может, чтобы мы теперь

Все добрались без потерь.

— Я так не умею, сочинять на ходу, — сказал он. — Ты где-то этому училась?

— Нет. Так рифмовать несложно, — ответила она. — А учусь я в административном колледже. Отец захотел, чтобы я училась там.

— Пионэры не должны были тебя сажать в пумпель, — с удивлением произнес он. — Администраторов они к Гуру не берут.

— Я им сказала, что свободна, — ответила она.

Монотонный голос по трансляции объявил:

«Из вагонов выходить по одному. Каждому будет вручен индификационный жетон, который подлежит сохранению на весь период мероприятия. В помещениях вокзала будет предоставлено питание и напитки. Опоздавшие к отправлению пумпеля и не покинувшие вагоны во время стоянки как претенденты подлежат аннулированию. Отправление пумпеля состоится через шестьдесят минут».

В вагоне зашумели. Образовалась толчея на выход. Послышались крики: «Давай Гуру! Гуру давай!». Он поставил ее перед собой, и, плотно прижавшись друг к другу, они медленно в толпе двинулись к выходу. Снаружи жаркий воздух сразу обхватил прохладные тела выходящих. В коридоре, образованном пионэрами, каждому набросили на шею цепочку с жетоном без каких-либо надписей и отметок, размером не более крупной монеты. Несколько пионэров каким-то инструментом подгоняли петли жетонов под размеры. Через минут пять он с Венсой оказался в помещении вокзала, постепенно заполняемом шумной молодежью. Откуда-то сверху раздалась бравурная музыка, похожая на марш. Громкость звучания была так велика, что услышать друг друга можно было только крича прямо во ухо. Мужской хор запел бодрую песню, похожую на гимн:

Нам, пионэрам, сделать немало

Родина-мать навсегда приказала.

Плотно сомкнем мы наши ряды.

Рядом в строю есть и я, есть и ты.

— Ты заметил, что жетон теперь не снять, — прокричала она ему в ухо.

— Да, окольцевали пионэры, — наклонившись, ответил он. — Цепочка на вид очень крепкая.

— Пошли, найдем что-нибудь поесть, — прокричала она.

Хор после музыкальной отбивки исполнил еще один куплет:

Нам, пионэрам, дело всем дали,

Главное цель, остальное детали.

Вырастут люди все без оков,

Крик пионэра — всегда будь готов!

Ожетоненная молодежь, оглохшая от громового марша, слонялась по помещениям вокзала. Некоторые пытались выбраться наружу, но двери и окна не поддавались попыткам их открыть. Внизу на цокольном этаже обнаружился буфет — на столах лежала еда, в основном бутерброды. Имелись и бутылки с водой. Прибывшие активно поглощали все, что размещалось на столах. Обслуга едва успевала восполнять потери.

Лучу с Венсой, перекусив парой бутербродов, попытались найти какой-либо тихий уголок, чтобы переждать остановочную паузу, но везде орал хор, вновь и вновь повторяя слова гимна, и с каждым новым куплетом о родине, о деле и готовности пионэров пафос нарастал — все помещения дрожали от децибелов.

Они выбрались наружу — вдоль вагонов стояли часовые пионэры. На платформе жара не спадала, но громкий марш здесь был глуше, и можно было более менее общаться друг с другом.

— Как ты думаешь, зачем нам эти неснимаемые жетоны? — спросила она.

— Для тотального контроля, — ответил он.

— Но мы же никуда не бежим, — продолжила она.

— Это, похоже, только начало, — сказал он, внимательно рассматривая часовых пионэров. — Я думаю, что жетоны — это наши пронумерованные личности. И следить за нами всеми теперь им проще и удобнее. Возможно, нас еще будут как-то сортировать. Нам надо держаться друг друга.

— Я согласна, — ответила она, крепко сжимая его ладонь.

По трансляции объявили, что начинается посадка и всех просят занять свои места в вагонах.

* * *

— Почему вы задержали пумпель? — инспектор весь кипел от негодования.

Диспетчер, сидя за пультом и не поворачивая головы, пробурчал:

— Вы собрали такую ораву, выбросили нам на вокзал и хотите, чтобы мы быстро их запихнули назад? Ваши пионэры жетоны раздавали более получаса.

— Немедленно отправляйте пумпель, — шипел инспектор. — Вы срываете весь график. Министерство накажет за такую работу.

Диспетчер, не обращая внимания на негодование инспектора, наблюдал за посадкой.

— Вон, видите, ваши пионэры и то не справляются. И зачем было такой пумпель формировать?

— Вы прекрасно знаете, что пионэры нам не подчиняются! — прокричал инспектор. Его красное лицо изображало одновременно и страх и ярость.

— Наша задача принять и отправить. Что вы сидите? Действуйте, сделайте хотя бы что-нибудь. Дайте хотя бы объявление, что пумпель отправляется через пять минут.

Диспетчер монотонно повторил в микрофон:

— Пумпель отправляется через пять минут.

В диспетчерской раздался звонок. По громкой связи равнодушный голос, медленно расставляя слова, произнес:

— Говорит старший вожатый. Пумпель отправится по готовности. Прошу быть готовым.

Щелкнул выключатель, и голос исчез. С минуту инспектор и диспетчер молча смотрели на экран, где висела картинка с очередями садящихся в вагоны и дежурными пионэрами, контролирующими потоки молодежи.

— Чего же дергаться? Видите, они еще не готовы. Я думаю, еще минут тридцать будут усаживаться, — диспетчер отвернулся от экрана, попил водички и продолжил свои неспешные рассуждения:

— Они набили сверх меры этот пумпель, наверное, с учетом отказников. В прошлом разе отправили полупустой. Часть молодежи пожелала не ехать. Забастовали ребята.

— Пионэры знают, что делать, — уже более спокойно высказался инспектор. — Только мы их целей здесь не знаем.

— Там наверху у начальства знают, что делать, — возразил диспетчер. — Нас не трогают и то хорошо. А по поводу задержки пумпеля напишите докладную или рапорт, как делают эти, — он ткнул пальцем в сторону пионэров, стоящих у вагонов. — И слова можно вписать такие: —