нехорошо поговорили члены Совета о резервациях. До них дошла информация о перегруженности лагерей. Если недовольство распространится в обществе, проект придется закрыть, а заодно и евгенистов. Думаю, пока что это преждевременно, но как долго это может продолжаться? Так что же мы Совету можем предложить?

Мужчина средних лет налил воды, отпил полстакана и спокойно, тщательно подбирая слова, ответил:

— Думается, что сейчас необходимо приостановить проект. Тем самым остановим поток отказников и разгрузим резервации. Пионэров временно переориентируем. А отбывший сегодня пумпель следует считать последним в этом сезоне.

Шеф вернулся к креслу, внимательно посмотрел на помощника и, чуть улыбнувшись, спросил:

— У вас документ уже готов?

— Да, Шеф, — помощник достал из папки лист бумаги и положил его на стол.

Шеф просмотрел документ, подписал его, прищурился и с некоторым облегчением спросил:

— На сегодня это все?

— Да, — последовал ответ.

* * *

Хлыщ на минуту исчез и появился с яркой девицей. Прогнувшись, он заявил:

— Разрешите представить — Рая, моя подруга верная в дороге. Надежная, как я, и интроверт. Девочки, я предлагаю вам охмурить пионэрчика.

— Альбертик! Охмурить пионэрчика? Это что-то новенькое, — проворковала девица и с выражением нарочито трагично прочитала:

Полюбила пионэра,

До меня ему нет дела.

Что ж, пришлось пойти в утиль,

Может, там найду свой стиль.

Венса как-то резко с недоверием отреагировала:

— Охмуряйтесь без меня. Я в этой дури участвовать не буду.

— Что вы, что вы, мадмуазель, — улыбнулся Хлыщ, — это совсем несложно. Это всего лишь легкий флирт. Это поможет нам получить хоть что-то новое о нашем состоянии, о нашей судьбе.

— А ты что молчишь? — Венса обратилась к Лучу. — Я что, должна любезничать с этими клониками? — и, подражая девице, продекламировала:

Пионэром ты не будешь,

Встречу с ними не забудешь.

Можешь ты в утиль попасть

И тогда совсем пропасть.

По трансляции объявили:

«Просим подготовиться к опросу. Ваши вопросы к Гуру будут внесены в протокол. Подробные инструкции у дежурных».

Вагон оживился. Молодежь зашумела на все голоса. Появились идеи — какие вопросы задавать. Возникли даже споры. В соседней ячейке юношеский голос прочитал четверостишие:

Гуру добрый. Он поймет

И к себе тебя возьмет.

Только как вопрос задашь,

Будешь взят на карандаш.

— Вот и дождались, — сказал Лучу, — в самый раз охмурять. Идея неплохая. Наши спутницы могут попробовать их разговорить. Шансы невелики, но попытаться можно. Мы еще не знаем, как они отреагируют на противоположный пол.

— А о чем же с ними говорить? — успокоившись, спросила Венса.

Лучу ответил:

— Начните, как положено по этикету, с погоды, а потом, если будет ответная реакция, переведите разговор на него, то есть о нем. Может, что-то скажет о себе, кроме: «Всегда готов».

Хлыщ одобрил тему разговора и добавил:

— Улыбайтесь, побольше улыбайтесь. Вы обратили внимание, они совсем не улыбаются.

Ливень постепенно стихал, посветлело. Пумпель ускорился. За окном появилась бегущая картинка сплошного, чисто вымытого дождем леса.

— Венсочка, я начну с природы, а ты что-нибудь вставишь о погоде в этих местах, а заодно спросишь — как там погода у Гуру? — с улыбкой произнесла девица. — А слова «Вы сегодня великолепно выглядите», сказанные искренне и с заинтересованным блеском в глазах, могут на пионэрчика произвести впечатление.

— Я попробую, но трогать, лапать я его не буду, — ответила Венса.

— И не надо, — согласилась девица. — Для начала достаточно заинтересованного внимания, но при разговоре надо по чуть-чуть приближаться к нему, так сказать, вторгаться незаметно в его личную зону комфортности, но так, чтобы его это не раздражало.

— Вы, я вижу, уже план действий наметили. Вот и чудненько, — удовлетворенно заметил Хлыщ. — Будем ждать пионэрчиков.

Неожиданно пумпель резко сбросил скорость. Пейзаж за окнами не предвещал ни станции, ни остановки, но уже минут через пять вагоны поравнялись с невысокой платформой, и пумпель остановился. Через окно виднелось большое одноэтажное серое здание невзрачного вида, скорее напоминающее ангар, чем обычный вокзал. За ангаром обнаружилось несколько строений неизвестного назначения. После ливня все вокруг было наполнено водой. Серые крыши и стены еще не просохли. Повсюду блестели большие лужи. На передней стене ангара белой краской было выведено: «Ст. Продольная».

Пассажиры не спеша выбрались на платформу. Воздух после грозы был чист и свеж. Невысоко над горизонтом, через лохмотья черных туч выглянуло солнце, яркие лучи которого осветили скучное пространство из нескольких серых строений среди сплошного ковра леса.

Молодежь, тихо переговариваясь между собой, постепенно притихла, с любопытством наблюдая за действиями пионэров. Наступила странная тишина, в которой пионэрское передвижение выглядело непонятным и непривычным. Одни из них формировались, приветствуя друг друга касанием ладони правой руки, в группы по три человека, затем тройки поочередно удалялись в ангар. Другие выстраивались у вагонов.

— Что-то затеяли, — враждебно прошипела Венса.

— Это они готовятся нас переписать, — предположил Лучу.

— Смотрите, это все захудалое место окружено периметром, — прошептал Хлыщ.

— Какой периметр? Я ничего не вижу, — спросила Венса.

— Видишь, вышки вокруг, — тихо проговорил Лучу. — Это и есть периметр.

* * *

— Эко, сегодня их как много, — удивился лысый мужчина во френче с малиновыми погонами.

— Пионэры потрудились, — ответила ему деловая женщина в черном комбинезоне.

— Грязи-то нанесут немерено.

— Да, после них зачистка ваша будет обширна.

— Зачистка это потом, а сейчас тесно им в ангаре-то будет, — заметила деловая.

— В тесноте, да не в обиде, — произнес френч. — Прижмутся друг к дружке. А то ныне такая разобщенность. Ни до кого не достучишься, не докричишься. Традиции не передаются. Опыт никому не нужен. Каждый сам по себе.

— Это вы верно сказали. Вот возьмем нашу уборку, клининг то есть, ведь мало кто хочет этим заниматься. Традиции, навык исчезли, испарились. Все норовят менеджировать. И эти пионэры тоже. У них, смотрю, все начальники, поди.

— Да нет. У них низшие звенья вроде бы трудятся. Вот сейчас молодежь сортируют.

— Так сортировать людей — это ж не работа. Эдак все могут, если власть им дать, — деловая отошла от окна. — А ты попробуй своими руками что-то сотворить. Вот тогда мы посмотрим, на что ты способен.

— Не соглашусь с вами, — ответил френч. — Руки руками, а голова тоже нужна. Соображать надо.

— А я что, против головы? Я за, — продолжила деловая. — Только если работа не видна, что толку от головы.

— Соглашусь, что и голова и руки нужны, чтобы дело делать, — высказался френч и после некоторого раздумья спросил:

— А не испить ли нам чаю,