это, но это не значит, что я прощаю это. Приготовься к тому, что завтра тебе надерут задницу, Эйлия. И через день в обозримом будущем.

С этими словами он развернулся и бросился к двери, явно все еще уязвленный приказом, который он почти заставил ее отдать ему.

Зная, что она не должна, но не в силах сопротивляться, в тот момент, когда он был за ее дверью и, предположительно, на Валиспасе, покидающем дворец, Алекс мысленно позвала:

«Спокойной ночи, Нийкс. Сладких снов».

Его реакция была мгновенной.

«Возможно, я не смогу убить тебя, не убив при этом себя, но я все равно могу заставить тебя пожалеть, что ты не умерла. Поверь мне, когда я говорю, что мой болевой порог значительно выше твоего, смертная».

Алекс отступила от его мыслей, не уверенная, дрожала ли она, потому что ей было весело или потому, что она действительно боялась. Чтобы отвлечься от злобного меярина, с которым она теперь была связана, она обратилась к другому существу, с которым у нее была общая связь.

«Ксира, ты здесь?»

Когда он ответил, она выполнила свое обещание все ему объяснить. После того, как она закончила и сумела убедить его не лететь и не глотать Нийкса целиком, она задала животрепещущий вопрос:

«Если он теперь связан со мной, значит ли это, что он связан с тобой, поскольку ты и я связаны?»

«Нет, Алекс», — ответил Ксираксус. «Ваэлиана — это не узы крови, и она не может быть заключена никем, кроме дракона, независимо от того, с кем еще ты можешь быть связана».

«Если это не кровная связь, тогда что же это такое?»

«Это скорее… душевная связь, я полагаю, так ты бы назвала это», — сказал Ксираксус. «Наша связь выходит за пределы плоти, за пределы сердца и разума. Это заложено в самой глубинной сути того, кто мы есть. Независимо от того, какое время или расстояние разделяют нас, мы всегда будем связаны друг с другом.»

Алекс моргнула, вглядываясь в темноту своей комнаты.

«Наверное, это хорошо, что у меня нет проблем с обязательствами, а?»

Ксираксус громко рассмеялся.

«Иди спать, Алекс. Рассвет не за горами, и если то, что ты говоришь, правда, тебе понадобится весь отдых, который сможешь получить перед встречей со своим меярином утром».

С желудком, скручивающимся от одной только мысли о том, что могут принести ранние часы тренировок, Алекс пожелала Ксираксусу сладких снов и осталась одна, пока, наконец, подавленная событиями дня и не обращая внимания на свою промокшую одежду, она не провалилась в сон.

Глава 30

Пять дней спустя Алекс согнулась в талии, пытаясь набрать кислород в свои отчаявшиеся легкие.

— Мне… просто… нужно… минутку, — выдохнула она, подняв руку.

— У тебя есть три секунды, — ответил Нийкс. — Раз. Два. Три.

А затем он снова безжалостно набросился на нее, атакуя с той же энергией, с которой ему это удавалось последние три часа. Без остановки.

Вот на что стала похожа жизнь Алекс вот уже почти целую неделю. Когда она проснулась на рассвете на следующее утро после спасения Нийкса, он потащил ее, все еще зевающую, вглубь Серебряного Леса, чтобы начать строгую программу тренировок, которая заставила бы дрожать даже ее психопата-учителя физкультуры. На самом деле, учиться у Нийкса было хуже, чем брать уроки у Финна, Картера и Охотника — вместе взятых. Отчасти это, вероятно, было связано с его собственным разочарованием из-за осознания того, что в любую секунду, несмотря на ее обещание, она может лишить его свободы воли. Но Алекс знала, что другая часть заключалась в том, что в отличие от Рока, который предложил помощь, потому что сказал, что это важно, Нийкс видел, что ждет Алекс, если он потерпит неудачу. И он был полон решимости подготовить ее как можно лучше, чтобы предотвратить это будущее.

Так начался режим, подобный которому, по мнению Алекс, пребывание в аду само по себе было бы приятным отдыхом по сравнению с ним.

Другими словами, Нийкс был верен своей угрозе о том, что задница Алекс будет вручаться ей каждый… божий… день. Несколько раз в час, если быть точным. И это было главной причиной, почему они были в лесу, а не в одном из тренировочных залов дворца… потому что для того, что Нийкс заставлял ее делать, им нужно было быть рядом с постоянным запасом лэндры.

По сути, он выбил все дерьмо из Алекс. Сами раны часто требовали немедленного внимания, и даже если они этого не делали, они не могли рисковать тем, что кто-то еще увидит, как она истекает кровью. От мелких царапин до вызывающих тошноту рваных ран, даже неконтролируемых колотых ран и переломов костей, Нийкс не сдерживался в своих атаках, несмотря на то, что получал те же травмы, что и она, благодаря их связи. Несмотря на то, что он не понаслышке знал, как Алекс справляется с этими травмами — что часто было единственной причиной, по которой она оставалась в живых, — у него действительно был более высокий болевой порог, чем у нее. То, что заставило ее согнуться пополам от боли, было для него сравнимо с укусом муравья, несмотря на всю его реакцию. Когда он практически отрубил ей руку мечом в одной из своих атак, он просто оторвал кусок материи в качестве импровизированной повязки для нее, сказав, что это хороший повод для них попрактиковаться в двуручности. Затем он продолжил атаковать ее левой рукой — его собственная правая рука была так же замотана, как и у нее, — и продолжал, пока она почти не умерла от потери крови, после чего он прижал лэндру к ее ране и, когда та зажила, заставил Алекс продолжать тренироваться.

Однако, что было удивительно, так это то, что с каждым днем Алекс начала замечать улучшение своих боевых навыков меярины, ее травм становилось все меньше и меньше. И это было во многом из-за того, что произошло в ее первый день обучения. В тот момент, когда они приземлились в лесу, Нийкс не остановился, чтобы прочитать какую-либо лекцию по технике безопасности, он просто бросился прямо на нее. Она не ожидала нападения и почти мгновенно потеряла сознание. Когда она пришла в себя, над ней стоял Нийкс, прижимая руку к своей не менее пульсирующей голове и требуя объяснить, почему она не пригнулась. Разъяренная, она так же громко крикнула в ответ, что ей нужна минута, чтобы настроиться на свои чувства меярина, прежде чем «какой-то идиот решит ударить меня кулаком в лицо!»

После