лучше для тебя и для всего твоего народа.

— Лучше для нас? Почему?

Он не ответил.

Тэсара вышла из луча света, дав глазам привыкнуть, чтобы лучше прочесть его черты. То, что она увидела, оставило у нее комок в животе.

— Ты считаешь, что завтра мы не сможем победить.

— Победа или поражение не имеет значения. Война — не твое место.

— И все же это моя судьба.

— Не твоя судьба. Только не эта война.

— У меня нет выбора, кроме как стоять и сражаться! Если бы я призвала к отступлению, Королева-Ведьма преследовала бы нас всю дорогу до самой границы. Потери будут катастрофическими. Если я не выиграю завтра и послезавтра, и позже, если я не проведу эту кампанию к воротам Королевского города и не разрушу эти стены раз и навсегда, Эолин и ее внебрачный сын будут охотиться на мою дочь до ее смерти.

— Ты не можешь быть в этом уверена.

— Да, могу, — с жаром сказала она. — Это путь принцев и королей, и женщин, которые их соблазняют.

— Ты соблазнила принца, Тэсара. Это и твой путь?

Тэсара подняла руку, чтобы ударить его, затем сжала кулак и уронила его. Она дрожала от ярости и унижения.

— У меня нет ничего общего с этой шлюхой. Как ты смеешь предполагать обратное?

Он медленно выдохнул и отступил на несколько шагов, одной рукой потирал лоб.

— Прости, я не хотел обидеть.

Тэсара сглотнула, но у нее пересохло в горле. Паника охватила ее сердце и дух.

— Ты намерены отказаться от поддержки? Об этом идет речь? Твои советники говорят тебе, что у нас нет надежды противостоять объединенным силам Мойсехена и Горной Королевы?

Он слишком долго обдумывал свои слова.

— Ответь мне, Савегр.

По его плечам пробежала дрожь, словно он избавлялся от какой-то страшной ноши. Галийский принц повернулся, чтобы встретиться взглядом с Тэсарой. Он подошел и взял ее ледяные руки в свои.

— Возлюбленная Тэсара, — сказал он, — клянусь богами моих предков, что бы ни случилось завтра, ты и твоя дочь будете под моей защитой. Всегда.

Это не должно было казаться таким слабым обещанием, и все же Тэсара почувствовала тень, нависшую над его словами.

— Что происходит? — прошептала она.

Савегр положил руку ей на щеку и прижался губами к ее лбу.

— Судьба, — сказал он, — Судьба и война.

Глава пятидесятая

Пророчество

Звезды висели на небе, слабое дыхание Дракона освещало ночь. Слабый и освежающий ветерок шептал над высокой травой. Одинокий крик ночной цапли доносился с берегов Фурмы.

На дальнем конце долины холм пылал огнями неприятельского лагеря. Зрелище было странно теплым и манящим, как будто Эолин и ее спутники достигли конца долгого и утомительного пути, как будто Рёнфин звала их домой.

«Трижды я стояла на пороге битвы, — подумала Эолин, — и всегда так было».

Тихо. Успокаивающая мелодия, предшествовавшая ужасу.

Пламя вырвалось из сердца священного круга, созданного магом Кори. Воздух наполняли ароматы можжевельника, розмарина и зимнего шалфея. Офицеры и советники собрались рядом, среди них были Хелия и ее люди. Дух Короля-мага был рядом с Эолин, его прикосновение покалывало ее ладонь, его решительная сила подпитывала ее, Кел'Бару гудел у нее на бедре, довольный мечтами о давно минувших битвах, ожидая грядущего кровопролития. Щупальца магии падали с лезвия, извиваясь за круг к лагерю Рёнфин.

Следуя традициям своего народа, Кори наблюдал за священными церемониями, которые со времен Кэдмона отмечали канун битвы. Он преклонял колени перед каждым воином и красил их руки и ноги красками, приготовленными из ночных ягод и корня синего ириса, — символы, предназначенные для защиты от врагов в этом мире и за его пределами. Когда он покончил со всеми остальными, он опустился на колени перед Эолин, Верховной Магой и Королевой Мойсехена.

Мага отдала дань уважения востоку, югу, западу и северу, взывая к памяти своих предков. Затем она подняла юбку, и маг Кори положил теплые руки на ее босые ноги. Пробормотав собственный призыв к богам, он начал быстрые, привычные движения кистью. Их магия смешалась, духи текли навстречу друг другу, что характеризовало их отношения с самого начала; пугающее ощущение, которое вызвало смесь осторожности и любопытства в сердце Эолин.

«Вот и мы: он — сирота Восточной Селен, а я — последняя дочь маг. Какой странный замысел судьбы питает этот союз?».

— Эолин, — резкий зов Хелии вырвал Эолин из задумчивости.

Кори прервал свою работу и поднял взгляд.

Металл зазвенел в ножнах, Горная Королева обнажила свой меч. Она кивнула в сторону места за кругом, где на земле собирался туман.

— Это следует за нитями магии Кел’Бару, — поняла Эолин.

Зашипели мечи, высвобождаемые из ножен. Кори поднялся и наложил на Эолин дополнительную защиту.

— Бросай свое оружие, — сказал он.

— Нет!

— Это галийский меч, — гнев наполнил голос Кори, когда он указал на туман. — А это галийская магия.

Туман распространился по краю их священного круга, вздымаясь вверх, словно проверяя целостность барьера.

Фэом думэ!

Хрустальный набалдашник посоха Кори грозно засиял.

Эолин положила руку на рукоять меча, очарованная глубоким спокойствием, которое она чувствовала в лезвии. Кел’Бару лежал неподвижно, как лес в холодную зимнюю ночь. Под этой тишиной она чувствовала предвкушение, наряду с другой эмоцией, которую она изо всех сил пыталась определить…

Удивление.

Туман рассеялся, открыв высокого худощавого человека в темной мантии и с костяным посохом. На одно поразительное мгновение Эолин показалось, что она смотрит на Церемонда.

Взгляд старого волшебника скользнул по ее роте к Королеве. Он низко поклонился, его движения были напряженными.

— Эолин, королева и Высшая мага Мойсехена. Я Уралес, Верховный Волшебник Галии. Я пришел отдать дань уважения тебе и оружию, которым ты владеешь.

Эолин поймала косой взгляд Хелии. Горная воительница покачала головой.

— У тебя есть для нас сообщение, Уралес? — спросила Эолин. — Петиция от нашего врага?

— Покажи мне Меч Теней.

«Меч теней?».

Эолин догадалась, что он имел в виду Кел’Бару, хотя она никогда не слышала, чтобы это имя использовалось в отношении ее оружия. Она сжала рукоять, проникая глубоко в дух меча в поисках любого предупреждения, которое он мог дать. Ничего не почувствовав, она вытащила оружие из ножен и направила лезвие на Уралеса. Собрав в себя лунный свет, Кел’Бару приобрел потустороннее сияние.

Уралес судорожно вздохнул и опустился на колени с влажными от усердия глазами. Он указал костлявым пальцем на небеса.

— Посмотри, как это написано в звездах.