откровенно побаивалась, и всегда старалась держаться подальше, хотя совершенно не помнила ту ситуацию, когда по его вине могла погибнуть от потери крови, и только Алекс вовремя доставил её в местную больницу. В данное время мне было совершенно не понятно, Балин проявлял к ней абсолютное равнодушие, или ему тяжело было находиться рядом с той, чью кровь он употреблял, ведь, когда её визиты совпадали с его, он всеми силами старался избежать встречи.

Приближался ноябрь. Заметно похолодало, по утрам на траве появлялся иней, но яркая осень продолжала радовать сухой ясной погодой. В очередной выходной подруга снова забежала после работы в гости, сидела за столом и рассказывала поселковые новости, ожидая, пока согреется чай. Кроме нас на кухне никого не было. Отец на дежурстве, Ваня ещё спал, а мама ушла на рынок. Чтобы не мешать нашим девчачьим разговорам или находиться подальше от Веры, вампир моментально вышел на веранду и остановился напротив окна в поле моего зрения. Он считал, что я постоянно должна находиться в его прямой досягаемости, чтобы в случае чего он мог отбить нападение, хотя что могло мне угрожать в моём собственном доме, он так и не смог предположить. И так постоянно. Никакие уговоры не действовали, никакие увещевания не помогали. Даже на парах он постоянно находился рядом, с помощью внушения добившись возможности учиться на одном со мной курсе колледжа. Бороться с ним, это словно пытаться сдвинуть скалу с места — никакой реакции. Я уже привыкла к тому, что постоянно находилась под охраной, которая, возможно, не имела никакого смысла, ведь мне ничего не угрожало. Поначалу это раздражало, но со временем я привыкла, всё же Балин никак не ограничивал мою свободу.

Как только вампир вышел на веранду, Верунька выдохнула и заметно расслабилась. Осмелевший солнечный лучик, заглядывающий в окно, запутался в её волосах и придал красок её нежному лицу. Ей зелёные глаза засияли восторгом, рыжие кудряшки загорелись золотом, создавая ей образ чудесной осенней феи, щёчки заалели, придавая ей шарма. Я залюбовалась подругой. Когда она успела стать настоящей красавицей? Заметив мой пристальный взгляд, подружка закусила губу и опустила ресницы, что навело меня на мысль, что её что-то тревожит. Её позитивный настрой всегда заряжал меня энергией, но в этот раз она выглядела странно, словно была чем-то взволнована. Я сразу заподозрила, что с ней что-то произошло, но не могла определить, случилось что-то хорошее или не очень, и, конечно, стала её расспрашивать. На мой прямой вопрос, девушка снова, как будто чего-то стыдясь, опустила глаза, и тихо прошептала:

— Анечка, ты меня извини, пожалуйста, что я такая плохая подруга!

— С чего ты это взяла, любимка? — растерялась я.

— Мне ужасно стыдно, моя хорошая! Я… — начала она и, внезапно запнувшись, замолчала, закусив губу. И вроде бы её глаза лучились счастьем и в то же время грустью. Я перевела взгляд за окно и увидела, что Балин закатил глаза, видимо такие разговоры навевали на него смертную тоску. Снова вернулась взглядом к невинному лицу подруги, щёчки которой покраснели ещё сильнее.

— Да что случилось-то? — воскликнула, не выдержав интриги. — Быстро рассказывай, иначе я соглашусь с тем, что подруга ты такая себе, да что там, просто ужасная!

— Ладно, любимка, будь, что будет! Скажу, пока меня кто-нибудь не опередил, — Вера вздохнула и выпалила невинно хлопая длинными ресницами: — У меня появился парень!

— Это же замечательно! — улыбнулась я расслабленно. — И как это доказывает, что ты плохая подруга?

— Ань, я не могла тебе об этом сообщить, не знала как, ведь это наш с тобой одноклассник.

— Верка, ты чего? Да кто бы он ни был, я за тебя только рада! Я очень хотела бы, чтобы ты была счастлива! Ты, наконец, нашла парня! Разве это каким образом может повлиять на нашу дружбу?

— Знаешь, Анют, я долгое время, ещё со школы, была влюблена в него, но скрывала это от тебя. Я не претендовала, потому что знала, что он любит тебя, — внезапно огорошила Вера.

— Чего? В кого ты была влюблена? В Алекса? — я обалдело уставилась на подругу, потом снова перевела взгляд за окно, где на веранде стоял Балин. Почему-то мне важно было увидеть его реакцию. Вампир скривился при упоминании Алекса, как будто съел случайно целый лимон.

— Да какого Алекса? — теперь была Веркина очередь удивлённо округлять глаза. — У тебя что, свет клином на нём сошёлся?

— Тогда в кого? Я ничего не понимаю, Вер!

— Я всегда любила Антона, но он, видишь ли, никогда не обращал на меня внимания.

— Антона? Так вы теперь с ним вместе, что ли? — Подружка кивнула. — Так это же прекрасно, дорогая! — я радостно воскликнула и порывисто обняла подругу. — Я очень за тебя рада!

— Ой, Анечка, я так переживала, как ты это воспримешь! — подруга заметно расслабилась и затараторила: — Ты знаешь, я же видела, что он с тебя глаз не сводил. И в школе, и вот этой весной, например, когда ты после болезни вернулась. Мне так было больно от этого, но знаешь, я хотела тебе счастья, дорогая моя. Ты моя самая лучшая подруга, и я не могла мешать тебе, но и за себя было обидно. А потом в какой-то момент, он стал за мной ухаживать, я даже не ожидала этого и так боялась тебе сказать. Я долгое время отвергала его, пока не убедилась, что он перестал думать о тебе. Ты, ведь, не в обиде?

— Верка, ты такая дурочка! Это же прекрасно, что Антон, наконец, понял, где его настоящее счастье! А мне, ты же знаешь, кроме Алекса никто не нужен. Я только его люблю! — Балин отвернулся от окна и как то сгорбился.

— Анют, тише ты! — Верка тоже глянула за окно. — Услышит ещё!

— Он знает, Вер! Я сразу ему сказала, что всегда буду любить только одного Алекса.

— Но тогда, почему он постоянно околачивается рядом с тобой, а? — шепотом задала провокационный вопрос подруга.

— Он мой друг, — ответила я ровным голосом и снова взглянула в окно. Как-то незаметно мы снова перешли к обсуждению моей жизни. Друг вцепился в перила, так что костяшки пальцев побелели.

— Я думаю, что он просто усыпляет твою бдительность, и постоянной заботой надеется завоевать твоё расположение. — понизив голос, проговорила подруга, но ей ведь было невдомёк, что вампиры могли слышать ещё более тихую речь даже на расстоянии десяти метров. — Мы же не знаем, когда вернётся твой Александр, и вернётся ли вообще. Ой, извини… — Вера прижала ладошки к лицу, снова округлив