И не дав мне отдышаться, Алекс подсовывает мне под спину подушку, забрасывает мои ноги на свои плечи и медленно наполняет собой.

Каждый влажный толчок сопровождается пошлым хлюпающим звуком, и муж довольно оскаливается, ускоряясь. Выверенными движениями, более сдержанными, чем раньше, он легко доводит меня до самой черты, но вдруг замедляется, чуть отклоняясь назад.

— Жаль, ты не видишь, как это прекрасно, — шепчет мне, мельком поднимая взгляд, — настоящее эстетическое наслаждение — каждый раз наблюдать, как я, весь блестящий от твоей смазки, проникаю в тугую киску, как она гостеприимно принимает каждый миллиметр моей плоти, как раздвигаются припухшие от поцелуев губки, как заостряется клиторок… А когда я выскальзываю, ты сочишься влагой, и капли твоего нектара хочется снова и снова собирать языком…

— Пожалуйста, Алекс! — сквозь сжатые зубы молю я, насаживаясь глубже на набухший член.

Мужчина моментально подхватывает нужный ритм, в три таранящих толчка доводя меня до ошеломительно прекрасного удовольствия, и взрывается вместе со мной.

— Как же ты меня заводишь, такая сладкая, сочная, порочная… — он обрушивается рядом, притягивая к своей груди. — Идеальная, любимая, бесценная…

— Это гормоны и возросшее либидо, — со смешком говорю ему.

— Люблю твои гормоны и возросшее либидо, — шутит муж. — Но тебя, безусловно, больше.

Осыпает меня поцелуями, и я снова проваливаюсь в сон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Просыпаюсь от детского лепета и мужского шёпота.

— Нет, Стешка, пойдём. Мамочка пока спит.

— Хочу к маме, — малышка капризно надувает губки, глаза наполняются слёзками, и я проглатываю огромный ком обуревающих меня эмоций.

Слышу топот маленьких ножек и голосок сына.

— Папа! — мальчонка бросается в распахнутые объятия Алекса, и тот шутливо заваливается на пол.

И хотя это происходит каждое утро, моё сердце на крохотное мгновение сжимается от страха, что Алекс не удержит Артура, и малыш упадёт на самом деле. Но это настолько же нереально, насколько нереально нашествие зомби.

Тем временем Стеша подбирается к кровати, наваливается сверху и целует меня в щёку. Ну, скорее, слюнявит, но это самое прекрасное, что случается у нас по утрам.

Я улыбаюсь во весь рот, выдавая себя.

— Мама не спит! — довольно хохочет она. — Значит…

— Время утренних обнимашек! — подхватываем мы с Алексом в унисон.

Дети облепляют меня с двух сторон, и я целую их макушки, вдыхая детский запах на полную грудь. Алекс устраивает голову на моём животе, обхватывая его руками, и смотрит мне в глаза.

Удивительно, как гармонично всё стало в нашей жизни с появлением детей. Словно сама судьба послала их нам, и за все беды и горести решила отплатить сполна.

Дети, всю свою крохотную жизнь прожившие без родительского тепла, быстро адаптировались и приняли нашу любовь. И очень скоро ответили нам взаимностью. По счастливой случайности они оказались билингвами, их бабушка была советской балериной, уехавшей за мужем-режиссёром. Поэтому наши дети худо-бедно владели русским языком, но первое время предпочитали изъясняться на английском.

Мы продолжаем поддерживать двуязычную культуру в нашем доме, но малыши адаптировались под окружающую действительность и всё чаще используют русский язык.

Детские ручонки крепко сжимаются вокруг моей шеи, я поглаживаю их спинки и улыбаюсь мужу. Идеальное утро.

Артур закидывает на меня ножку, и Алекс подбирается, защитным жестом прикрывая ещё одно самое ценное и тщательно оберегаемое нами.

Третьего малыша, который родится примерно через двадцать недель.

Мне до сих пор не верится в эту новую реальность, в которой Алекс исполнил все мои мечты! Но это и есть наша жизнь, сколько бы я не щипала себя по ночам, боясь проснуться в недавнем прошлом с разбитым сердцем.

Реальность, которая обрушилась на меня неожиданно, ведь с появлением в нашем домике малышей я забросила все подсчёты и измерения, ударившись в заботу о Стеше и Артуре.

Пробуя на вкус утреннюю кашу, я ощутила приступ тошноты. Это продолжалось несколько дней. Завтраки, обеды и ужины превратились в пытку. Меня тошнило от вида, запаха и вкуса любой еды, и Алекс, у которого уже не было никаких сомнений, отвёз-таки меня к врачу. Я упиралась, боясь разочароваться снова, но у меня был Алекс, а ещё у меня за спиной выросли два крыла, и я знала, что справлюсь с их помощью.

Так мы и завалились на приём. Вчетвером. В таком составе мы и узнали, что в скором времени нас станет уже пятеро.

Страшно ли мне было? До ужаса! До сих пор! Но Алекс и дети скрашивают все мои тревоги, и я верю, что всё пройдёт успешно.

Малыши хохочут и копошатся, согревая меня своим теплом. Жар от рук Алекса расползается от живота по всему телу. Я переполнена любовью…

Вдруг ощущаю толчок.

Сначала мне кажется, что это Стешка или Артурчик случайно зацепили меня, но, судя по округлившимся глазам мужа, это вовсе не они.

— Ты почувствовал? — уточняю я, надеясь, что мне не показалось, и он кивает.

Оголяет округлившийся животик, кладёт ладонь, и дети тут же копируют отца, прикладывая маленькие ладошки. Я тоже накрываю его ладонью, и это происходит снова.

Не могу сдержать слёз радости. Глаза Алекса тоже подозрительно поблёскивают. Лишь наши малыши со смехом гладят живот своими ручонками и кричат: «Привет».

— Привет, — хрипло говорит муж, оглаживая пальцами окружность живота, и поднимает взгляд на меня. Он легко считывает каждое моё опасение. — Я люблю тебя, Алечка. Не сомневайся. У нас всё получилось.

Киваю ему с лёгкой улыбкой, шепчу одними губами: «Люблю тебя». И окончательно отпускаю все тревоги и сомнения.

Как же я счастлива! Все мои печали окупились в десятикратном размере, и я уверена, что это только самое начало.

Конец