«Папа!» – Испуганный вопль сына ударил в виски. И я тихо ойкнула, выдерживая очередной натиск пламени, бившего по щиту.

– Вот только большой чешуйчатой наседки мне тут не хватало, – проворчала я, выждала ещё пару минут и выглянула из-под щита. – Для полного счастья, так сказать, и новой волны слухов по всей Академии.

Я поднялась, сворачивая щит и отряхивая подол платья от слоя песка и пыли. Печать развеялась, оставляя после себя завесу из дыма и пепла, от которой хотелось отчаянно чихать. Потерев переносицу, я недовольно поморщилась, проведя рукой по растрёпанным волосам, и машинально сложила пальцы в привычном жесте. Я и силы-то не вкладывала, но спустя пару секунд с удивлением разглядывала очистившуюся площадку полигона.

И новое действующее лицо, застывшее на краю его. Прямо на линии защитного контура, чудом не попав под действие моей печати, стояла девушка. Сверкая круглыми от страха глазами, она крепко прижимала к груди моего далеко не маленького сына, всё ещё пребывающего во второй ипостаси и вцепившегося в неё всеми конечностями. Даже хвостом и то бёдра обвил, спрятав морду на плече у незнакомки.

Гостья, справившись с испугом, недобро сощурилась, настороженно глядя на меня. Она была темноволосой, невысокой. На ней красовались знаки отличия факультета боевых некромантов, уж это я успела выучить за время проживания в стенах Академии. А ещё она была вампиром. Причём рождённым, если верить моей интуиции и периодически вспыхивающим алым цветом глазам.

– Здравствуйте. – Вежливо улыбнувшись, я сделала шаг к ней. Но вынуждена была остановиться, когда адептка зеркально сделала шаг назад, крепче притискивая к себе моего сына. Словно пыталась защитить его от меня.

Насмешливое фырканье дракончика я услышала даже отсюда. Правда, нагнетать обстановку не стала. Скрестила на груди руки и протянула с долей укора:

– Дэни… Слезай, ты тяжёлый!

Дракончик медленно поднял голову с плеча своей спасительницы и повернулся ко мне с выражением великой муки на своей обаятельной мордочке. Ещё и глазки умоляющие состроил, пытаясь получить желаемое всеми возможными способами. Но на меня такие взгляды уже давно не действовали, как и доля драконьего обаяния, неосознанно применяемого что мелким, что его старшей версией. О том, что на меня оно не действует, оба всегда забывали.

– Дэни, ты же знаешь, я не поддамся, – тепло улыбнувшись настороженно замершей девушке, я погрозила сыну пальцем. – Слезай.

«Она сильная», – попытался увильнуть сын, обиженно запыхтев и крепче прижимаясь к своему временному насесту. «Насест» покачнулся, но устоял, хотя и недовольно поморщился.

– Что не даёт тебе права виснуть на ней, мышонок, – скептически оглядев получившуюся композицию «Дракон и вампир», вздохнула я, покачав головой, и поинтересовалась: – Дэни, солнце моё, у тебя совесть есть? Ты уже не маленький, чтобы постоянно на руках висеть!

«У нас с ней договор! – нагло заявило моё чадо, хитро скосив на меня золотистый глаз. – Я совесть не трогаю… А она меня!»

– Рот вымой. С мылом, – нахмурилась я, гадая, откуда мелкий мог подцепить сие выражение. Вариантов, собственно, было не так уж много. И что-то мне подсказывает, ждёт директора Академии разговор серьёзный, как и его потенциального «тестя», коли удастся отловить последнего. – И себе, и отцу твоему, и деду! Слезай давай. И познакомь уже нас, пока твоя спасительница не приложила меня заклинанием… – весело фыркнула я на небольшой стыдливый румянец, окрасивший щёки девушки. – Во избежание и в назидание, так сказать. Дэни, я кому сказала?!

Тяжкий страдальческий вздох, видимо, был последней попыткой разжалобить меня и воззвать к моим родительским чувствам. Но, сообразив, что на меня и это не подействовало, дракончик потёрся мордой о плечо девушки (отчего та снова слегка пошатнулась) и покорно спустился на землю. Гордо прошествовав ко мне, он поставил лапы мне на живот и вытянул морду, размахивая хвостом и встопорщив крылья. В общем, пытаясь всеми силами задобрить суровое материнское сердце, выпросить помилование и очередную порцию ласки и любви. Будто ему этого никогда не давали, право слово.

– Дэни-и-и, – щёлкнула я егозу по носу и кивком указала на растерянно поглядывающую на нас вампирку, так и оставшуюся стоять за чертой защитного контура полигона. – Я жду.

Недовольно фыркнув, Рагдэн всё же соизволил перекинуться, сморщив нос. Повёл плечами, словно скидывая что-то, и, схватив меня за руку, вприпрыжку отправился обратно к незнакомке, таща меня за собой. Я и слова сказать не успела, как мы с адепткой оказались лицом к лицу. А Дэни, хихикнув и спрятавшись за меня, весело и уверенно заявил:

– Мама, это Саминэ! Саминэ, это моя мама!

Ну что сказать, выражение лица Саминэ было непередаваемым. В нём смешалось безмерное удивление, недоверие, испуг и облегчение. И всё это тут же попытались скрыть за маской вежливого интереса, склонив голову в знак приветствия. На то, что она машинально попыталась сплести какое-то заклятие и чуть не шуганулась от меня так, словно увидела призрак, я постаралась не обратить внимания. В конце концов, если она близко общалась с моим сыном, то наверняка знала о том, что я… умерла. И встретиться со мной лично, со мной живой, а не в виде зомби или низшего умертвия, девушка явно не планировала. Вот только, как показывает мой опыт, не стоит зарекаться, в этой жизни может случиться всё, что угодно. Особенно если понимать под этим милость одного из древних и энтузиазм чёрного дракона, проявившего к тебе далеко не тривиальный интерес. И не думать, какую придётся заплатить за это цену.

Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли и приветливо улыбнулась девушке, одной рукой зарывшись пальцами в растрёпанные волосы сына:

– Приятно познакомиться, Саминэ. Я Корана аль Эй-ран, мать этого непутёвого отпрыска драконьего рода… И нет, Дэни, папе о происшествии знать совсем не обязательно… Как и мне о том, какие именно книги ты таскаешь у бедного Сурина.

Саминэ недоумённо нахмурилась. Золотисто-карие глаза недобро сощурились, уставившись на притворно смутившегося мелкого. И наконец заговорила, чуть растягивая слова:

– Рагдэн, кажется, мы уже говорили об этом… Эти книги содержат те знания, до которых ты ещё не дорос!

У девушки оказался красивый голос. Мягкий, чуть журчащий, ласковый и в то же время намекающий на что-то большее. Что-то похожее на сталь, скрытую мягким бархатом. Мне это сочетание всегда нравилось.

– Всё я дорос! – надулся ребёнок, выйдя из-за меня и недовольно топнув ногой. – Я в этих фолиантах почти всё понимаю!

– А что не понимаю, спрошу у отца, который, заработавшись, и не такие сведения выдаст, да, – поддакнула я, снова щёлкнув его по носу. – Или к деду обратиться. Если тому будет не лень, он не только расскажет, но и покажет! Ох и получат они у меня… Оба!

– Простите… – Саминэ смущённо улыбнулась, заправив за ухо прядь волос. – Я не должна была…

– Саминэ… – вздохнула я, рукой указала на скамью и направилась к ней, продолжая говорить: – Мой сын прекрасно чувствует, кому можно довериться, а кому нет. И если, испугавшись, он повис на тебе, если он открыто и радостно спешит знакомить нас, я могу с уверенностью сказать, что он тебе доверяет. И у меня нет причин усомниться в этом доверии. Ну а лишний человек или нелюдь, способный достучаться до давно и прочно утерянного чувства стыда и совести этого мелкого чудовища, никогда не помешает.