«Счастье, что ты еще всего не знаешь», – мысленно усмехнулась Элия, вспоминая о вчерашних стенаниях Джея по поводу «жестоких» домогательств жрицы.

– Если бы не видение в Зеркале Вод, я никогда бы не взял ее с собой, возможно, мне, несмотря на предсказание, следовало отправляться одному, – вслух подумал Высший вар и вздохнул, словно эльфийская лошадка, на которую взвалили непомерный груз.

– И жить в постоянном опасении, что истечет вода в вашей клепсидре, а долг так и не будет выполнен? – мягко, почти риторически спросила принцесса.

– Это так явственно видно? – печально признался Монистэль, поднося тонкую руку к виску.

– Богам открыто многое, вар, – сдержанно промолвила принцесса, с задумчивой и мудрой улыбкой взирая на своего собеседника. – Ваша душа стремится к покою, но долг сильнее. Мы видим.

– О да, время на исходе, – согласился Высший вар, смотря куда-то внутрь себя, словно и в самом деле видел ту гипотетическую клепсидру, отмеряющую последние капли, – но не могу уйти, пока Жиотоважу грозит опасность и не выбран преемник. Магжа и Мичжель со мной еще и по этой причине. Я должен не только добиться помощи от Лоуленда, но и решить, кто из молодых людей достаточно зрел и достоин того, чтобы войти в Совет Трех варов в качестве моего преемника.

– Но разве они не наследники Яворека и Далички? – заинтересовалась богиня, почуяв маленькую неувязку.

– Родственные узы связывают их и со мной: Мичжель – внук моей племянницы, а Магжа – дочь двоюродной сестры, – откровенно поведал принцессе Монистэль подробности из запутанной родословной трех лордов. – Прямых продолжателей моего рода нет, значит, место в Совете, приняв имя ист Важар, надлежит занять одному из Траков или Налиджей. Я понимаю, что Лоуленду нет никакого дела до нашей мелкой политики, но поверьте, ваше высочество, когда я составлял список посольства, то не думал, что кто-то из здесь присутствующих может доставить вам неудобства, – приложив руку к сердцу, Высший вар легонько вздохнул.

Элия едва не повторила этот вздох. Вместо того чтобы томиться по ее прелестям, Монистэль эстетически любовался принцессой и поверял ей свои печали. Такой тактики никто из послов, норовящих выторговать с богатого и могущественного Лоуленда побольше, еще не придерживался. Но богиня не могла пока понять, является ли поведение вара тщательно продуманной тактикой или он, несмотря на все свои полубожественные таланты дипломата, столь же потрясающе наивен, как и юная жрица Кристалла. Впрочем, оставался еще один вариант, и принцесса начала склоняться именно к нему. Лорд из захолустного Жиотоважа был так уверен во всемогуществе Лоуленда и всеведении его богов, что даже не думал скрывать своих чувств, считая это бесполезным, если не вредным занятием, и прилагал все усилия к тому, чтобы произвести на королевскую семью наилучшее впечатление.

– Нет-нет, вара Магжа, вы сами и Ижена весьма интересные гости, ваш визит внес оживление в жизнь замка, – дипломатично возразила Элия, не солгав ни единым словом, но и не сказав истины. – Что до вара Мичжеля, то будем надеяться, что после испытаний, выпавших на его долю этой ночью, юноша станет куда сдержаннее в поступках и словах.

– Вы знаете, где он, ваше высочество? – облегченно вздохнул Монистэль.

– Ваш непоседливый паренек свел вчера вечером знакомство с одним из самых знатных и весьма колоритных дворян Лоуленда, – просветила принцесса вара, не щадя репутации ист Трака. – Говорят, они неплохо провели время в замке, в частности, в винном погребе, но кончились их приключения довольно печально. Каким-то образом Мичжель и его спутник умудрились проникнуть в тайные ходы замка, выбраться из которых может лишь посвященный в их тайны.

У Монистэля разом вытянулось и без того длинное лицо, когда он представил, какой скандал грозит посольству, вар склонил голову, словно занавешиваясь волосами.

– Могу я спросить, где вар Трак находится сейчас? – очень осторожно, произнося каждое слово так, словно это было что-то более хрупкое, чем хрустальная ваза, осведомился полуэльф, представив холодные казематы, кандалы и улыбку принца Энтиора.

– Там же, где и вчера, в тайных ходах, – заверила его принцесса. – В воспитательных целях мы пока не собираемся вызволять пленников, пусть побродят в темноте, подумают над своими поступками. Ничего, кроме перспективы протрезветь и проголодаться, им не угрожает. Ведь вы не нуждаетесь в помощи и обществе Мичжеля до начала официальных переговоров? – осведомилась Элия.

– Нет, – согласился мужчина. – Поступайте с ним так, как сочтете нужным. Я полагаюсь на вашу мудрость, богиня. Но не будет ли неосмотрительный поступок вара воспринят его величеством как оскорбление, нанесенное всем посольством?

– Не думаю, – подбодрила собеседника принцесса, решив, что поскандалить по этому поводу Лоуленд успеет всегда, если ему это станет выгодно. – Слишком хорошо его величество знает спутника вашего вара, того самого знатного дворянина, и его уникальную способность к творению гениальных авантюр, потрясающих королевство. Мичжеля почти наверняка примут за невинную жертву обстоятельств. Можно ли обвинять человека, промокшего под ливнем, за то, что он вымок? Кстати, возможно, эти блуждания пойдут вару на пользу, поспособствуют приведению в гармонию его разбалансированных оболочек. Примите, Высший вар, маленькую неприятность, постигшую ваше посольство, как способствующую большей пользе одного из его членов.

– Ничего другого, кроме как последовать вашему совету, богиня, мне не остается, – признал Монистэль, вставая и отвешивая принцессе грациозный поклон, характерный для эльфов и скорее похожий на элемент танца, нежели на официальный жест. – Благодарю еще раз за то, что вы согласились принять меня.

Принцесса милостиво кивнула, давая понять, что аудиенция закончена, и отпустила Монистэля. Общество полуэльфа было приятным, но времени на облачение к трапезе оставалось все меньше и меньше. Конечно, на богине уже был довольно милый наряд, но отец, несмотря на все свои прочие весьма прогрессивные взгляды, в вопросах моды оставался ярым консерватором, поэтому нечего было и думать, чтобы явиться на официальную трапезу с посольством из другого мира в столь нескромных одеяниях. Жара не считалась весомым поводом для нарушения традиций. Выбранное принцессой темно-голубое платье, расшитое мелким жемчугом, со свободными воздушными рукавами, перехваченными тонкими браслетами, и высоким стоячим кружевным воротником вполне соответствовало нормам нравственности, а попутно, с помощью декольте, удовлетворяло и собственные склонности богини к маленьким провокациям.

О, прекрасная летняя пора! Как привлекательны были в этот сезон Сады Всех Миров Лоуленда! Буйство цветения являло сотни дурманящих ароматов и оттенков, ранее неведомых глазу, зелень и пурпур, серебро и яркую синь. Какой только листвой не одевались диковинные растения в волшебных Садах! Каких только чу́дных зверей не встречал там внимательный наблюдатель! Сады не просто существовали, а будто слаженно пели восторженный гимн природе. Нечего и говорить, что юная принцесса с эльфийскими корнями желала проводить тут как можно больше времени, правда, в отличие от брата Лейма, который в детстве мог часами наблюдать за мирной жизнью муравейника, ее забавы были не столь безмятежны. Девчушке требовалось облазить каждый уголок, поиграть с каждым попавшимся на глаза зверьком, будь это даже смертельно ядовитая, но зато ужасно пушистая змейка, и попробовать на зуб каждый листик или ягоду. К счастью, врожденный и развитый лордом Эдмоном талант страховал принцессу от опасности слопать что-нибудь несъедобное, а лоулендский метаболизм и слабый аппетит защищали от угрозы переедания. Но все равно, вернувшуюся с прогулки Бэль сложно было заставить употреблять в пищу блюда, приготовленные на замковой кухне.