– Это не дождь.

В ее голосе я слышу нежность, которой раньше не было. Еще одна перемена.

– Это твоя мать. Она плачет. Посмотри.

Разве у меня закрыты глаза?

Я медленно открываю их. Темнота отступает неравномерно; силуэты проступают сквозь нее, словно впитывая в себя свет. Крошечные зернышки темноты собираются вместе, как металлические опилки, и образуют тени предметов. Потом внезапно вспыхивает свет, и я вижу, где нахожусь.

В больничной палате. Естественно. Я всегда была здесь, а все другие места – миражи. Это реальность. Я вижу свое израненное тело, лежащее на кровати; моя грудь поднимается и опускается в такт пыхтению, которое при каждом выдохе издает стоящий рядом аппарат. Зубчатая зеленая линия на экране – это работа моего сердца. Вверх и вниз, вверх и вниз.

У кровати моя мать. Она меньше, чем я помню, и похудела, а плечи у нее поникли, словно она всю жизнь несла тяжелый груз. Одежда у нее все та же, из другой эпохи – времен лозунга «Власть цветам», гавайской марихуаны и Вудстока. На ногах белые носки и сандалии. Но все это не важно.

Она плачет. Из-за меня.

Я не могу ей поверить, но и отмахнуться тоже не могу. Она моя мать. После всего, что было, когда она столько раз приходила ко мне и столько раз бросала, она по-прежнему неотделима от меня, вплетена в мою душу, и тот факт, что она здесь, должен что-то означать.

Я чувствую, что тянусь к ней, вслушиваюсь в ее голос. В этой тихой комнате он кажется громким. Я понимаю, что теперь глубокая ночь. На улице, за окнами, кромешная тьма.

– Я ни разу не была с тобой, когда тебе было больно, – говорит мать моему телу. Ее голос чуть громче шепота. – Я никогда не видела, как ты падала с лестницы, разбивала коленку или падала с велосипеда. – Из ее глаз закапали слезы. – Я расскажу тебе обо всем. Как я стала Облачком, как пыталась быть хорошей, ради тебя, и как у меня ничего не вышло. Как я пережила все эти плохие годы. Я расскажу тебе обо всем, что ты захочешь узнать, но я не смогу этого сделать, если ты не очнешься.

Она наклоняется над кроватью и смотрит на меня.

– Я так горжусь тобой, – говорит моя мать. – Я тебе никогда этого не говорила, правда?

Она больше не вытирает слезы. Капли падают мне на лицо. Мать наклоняется еще ниже, почти касаясь губами моей щеки. Я не помню, чтобы она когда-нибудь меня целовала.

– Я люблю тебя, Талли. – Ее голос дрожит. – Может, тебе все равно, а может, я опоздала, но я тебя люблю.

Этих слов я ждала от матери всю свою жизнь.

– Тал?

Я поворачиваюсь к Кейт, вижу ее сияющее лицо, ее прекрасные зеленые глаза. А в них вся моя жизнь. Какой я была, какой хотела быть. Вот что такое лучшая подруга – зеркало.

– Пора, – говорит она, и я наконец понимаю. Я плыла вместе с Кейт, неспешно дрейфовала рядом с ней по реке своей жизни, но теперь впереди меня ждут пороги.

Мне предстоит сделать выбор, но сначала я должна вспомнить. И я чувствую, как это будет трудно.

– Ты останешься со мной?

– Всегда, если смогу.

Наконец пришло время взглянуть на то, почему мое тело – разбитое и подключенное к аппаратам – находится здесь, в этой белой комнате.

– Тогда ладно, –говорю я, собираясь с духом. – Все началось с Мары. Когда она приходила ко мне? Неделю назад? Десять дней? Не знаю. В конце августа, гораздо позже так называемого вторжения моей матери. Честно говоря, я не очень дружу со временем. Я…

…пыталась работать над будущей книгой, но это не помогало. Похоже, головная боль теперь сделалась моим постоянным спутником.

Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз выходила из квартиры? Стыдно признаваться, но я больше не могу этого сделать. Не могу открыть дверь. Одно прикосновение к дверной ручке вызывает у меня панику: я начинаю дрожать и задыхаться. Я ненавижу эту свою слабость и стыжусь ее, но не в состоянии справиться с ней. Впервые за всю жизнь у меня пропала воля. А без нее я ничто.

Каждое утро я даю себе клятву: прекращаю принимать ксанакс и выхожу из дома в мир. Буду искать Мару. Или работу. Или жизнь. Я придумываю разные сценарии о том, как еду на остров Бейнбридж, умоляю Джонни о прощении и получаю его.

Сегодня все то же самое. Я встаю поздно и сразу же понимаю, что переборщила со снотворным. Самочувствие ужасное. Слюна во рту густая и клейкая, как деготь, а вкус такой, будто я вчера забыла почистить зубы. Повернувшись на бок, смотрю на часы. Потом облизываю губы и тру глаза, заплывшие и красные. Вне всякого сомнения, я плакала во сне. И опять проспала весь день.

Я встаю и пытаюсь сосредоточиться. В ванной нахожу на полу груду одежды.

Точно. Вчера я пыталась выйти из дома. Думаю, остановила меня одежда. По тумбочке разбросана косметика.

Это уже никуда не годится.

Сегодня я изменю свою жизнь.

Начинаю с душа. Горячие струи с силой ударяют в меня, но вместо того, чтобы смыть сонливость, почему-то усиливают ее. В окутанной паром кабинке я все переживаю вновь: гнев Джонни, смерть Кейт, бегство Мары.

Потом я вдруг понимаю, что вода холодная. Медленно моргаю, удивляясь, что, черт возьми, со мной происходит. Дрожа от холода, выхожу из душа и вытираюсь.

Надо поесть. Да. Это поможет.

Я медленно одеваюсь – в спортивный костюм, поднятый с полу в ванной. Я вся дрожу, и у меня болит голова. Еда мне поможет. И одна таблетка ксанакса.

Только одна.

Я бреду по темной квартире, включая по дороге свет; на разбросанную по кофейному столику почту я не обращаю внимания. Когда я наливаю себе кофе, звонит сотовый телефон, и я отвечаю на звонок:

– Да?

– Талли? Это Джордж. Я достал тебе билет на просмотр «Американца» с Джорджем Клуни. Подробности отправлю электронной почтой. Это благотворительный показ в театре в центре Сиэтла. Там будут парни из телесети. Это твой шанс их удивить. Второе сентября, восемь вечера. Не опаздывай и принарядись как следует.

– Спасибо, Джордж, – говорю я и улыбаюсь. Впервые за много дней.

Я чувствую, как в душе шевелится надежда. Мне она так нужна! Я выжата, как лимон. Я больше не могу так жить.

И вдруг до меня доходит: мне нужно будет выйти из квартиры и появиться на публике. Начинается паника, и я пытаюсь ее унять.

Нет!

Я смогу. У меня получится. Я принимаю одну таблетку ксанакса – завтра не приму ни одной – и возвращаюсь в гардеробную, чтобы выбрать наряд.

Мне понадобится…

Что? Почему я стою тут, в гардеробной?

Ага! Пойти к парикмахеру.

– Талли?