сделал мне «прозвон», на экране моего старого телефона высветилось: «Николя». Пообещав друг другу в ближайшем будущем увидеться и опьяниться каким-нибудь лёгким наркотиком, мы разъехались. Да, Николя, чёртов псих!.. Псих, которому можно доверять… Я махал ему вослед, когда Николя, выезжая из моего двора, подрезал очередную машину.

*****

Придя домой, я первым делом проверил сохранность моих сбережений. Все котлетки аккуратно дожидались своего властелина. Сколько здесь? Я перебрал пачки. Получалось семьсот с лишним тысяч рублей. Триста от сделки с партнёром Маши, двести — от скачек (могло быть больше, но…). Остальные я скопил почти за полгода, работая с Шамилем. Конечно, я тратил деньги, но в основном свою секретарскую зарплату и те десять тысяч в месяц, которые мне доплачивал Раисыч за субботнюю работу. В бумажнике у меня, помимо этих запасов, лежит около пятидесяти тысяч, на зарплатной карточке скопилось не меньше тридцати. Сколько это в сумме? Чёрт, не могу в уме считать. Гуманитарный склад ума, чтоб его!.. За сколько можно толкнуть мою Фею? За семь сотен — легко! Фею, конечно, жалко. Держи себя в руках, Поль, не становись рабом вещей!.. У меня ещё есть моя старая машина, которая стоит накрытая брезентом на тёти Валиной даче. Я отогнал её туда в начале мая, когда начался дачный сезон. Её стоимость в районе двухсот тысяч рублей. Сумма всех вырученных денег может составить порядка… Порядка… полутора миллиона, или даже миллиона шестисот пятидесяти тысяч. Можно, конечно, купить квартиру-студию в пригороде на стадии котлована или даже на стадии отжатия земли у детского сада, но мне нужно жить уже сейчас, поэтому комната на Васильевском острове в старом фонде после капитального ремонта выглядит подходящим вариантом на данном жизненном этапе. Я сложил денежки обратно в шкаф и стряхнул со своей головы Кешку, который немедленно вернулся обратно. «Кто мой микро-пингвин?! Кто мой Кешка-Кешка-дурачок? Кто мой синенький бочок?» — спросил у присутствующий живых существ я. «Я» — ответил Кешка с моей головы. «Он», — ответила Сашка, оторвавшись на секунду от кормушки. В воздухе витала обречённость.

Глава 14

В первые рабочие минуты понедельника тридцатого июля, едва я расположился на своём рабочем стуле и прочитал первые строки очередной главы из трудов Константина Сергеевича, которые гласили: «Слово «драма» на древнегреческом языке означает «совершающееся действие». На латинском языке ему соответствовало слово actio, то самое слово, корень которого — act перешёл и в наши слова: «активность», «актёр», «акт». Итак, драма на сцене есть совершающееся у нас на глазах действие, а вышедший на сцену актёр становится действующим…», как я был вызван в кабинет Команданте. Около дверей приёмной председателя сидел его помощник Ильдар, одетый в потёртый пиджак поверх сиреневой водолазки и в модную небритость. Мы поздоровались. Привыкнув за последние сутки к дурным предчувствиям, я внешне спокойно предстал перед Команданте и Раисычем. Команданте заговорил, стараясь не смотреть на меня:

— Так значит, вы с Раисычем обо всём договорились, — Раисыч кивнул. — Сейчас едешь в учебный центр МВД, там встретишься с инструктором… Радик, объясни Полю подробности… Идите в коридор оба…

Раисыч оторвал задницу от кресла и сделал мне знак, чтобы я подождал его в коридоре. Я вышел в коридор и сел около Ильдара. Ильдар спросил:

— Как дела?

— Не знаю пока? — ответил я.

— Ну, лучше чем у некоторых? — Ильдар на мгновение задержал на мне взгляд.

— Да, несомненно, — подтвердил я, думая о Петрике.

Вышел Раисыч и махнул мне рукой, чтобы я следовал за ним. Мы направились прямиком в мою машину. Там, в машине, при закрытых дверях, Раисыч сообщил мне фамилию майора, который сегодня ожидает меня в учебном центре МВД, чтобы подробно проинструктировать касательно предстоящего дела. «Давай, Поль, не подведи…» — сказал Раисыч, стоя уже за порогом машины, затем с силой захлопнул дверь.

Учебный центр МВД был в ближайшем пригороде, точнее даже на окраине города, по соседству с военной частью. Дорога, с учётом утренних пробок, могла занять около часа. Было время подумать над происходящим. Я начал думать. Первая мысль была о том, что всё происходит очень быстро: вчера я ещё проходил первичную обработку, а сегодня меня уже инструктирует какой-то майор. Если и дальше всё пойдёт в таком темпе, то завтра-послезавтра портрет Петрика с чёрной лентой в уголке забаррикадирует кофейный аппарат в нашем фойе. «Однако, ты рассуждаешь, как циничный асасин!» — сказал я самому себе. «Как ни рассуждай, главное действие и результат», — ответил я самому себе. «Но, ты же не убьёшь человека, только чтобы сохранить свою свободу?» «Почему нет, главное для меня — моё благополучие». «А как же справедливость? Петрик — неповинен ни в чём. Он честный человек, принципиальный и справедливый, а ты — трусливый мелкий правонарушитель, который действует в условиях полной неприкосновенности со стороны закона! А без прикрытия ты бы не стал поступать так, как поступаешь, ибо ты трус, ты всего боишься. Так было всегда, с самого раннего детства». «Да, я всего боюсь! Да, у меня нет принципов. А всё потому, что знаю — мир прекрасен и удивителен, и, даже если я не счастлив сейчас, то вполне могу стать счастливым позже. А моменты слабости и горечь от их осознания я переживу, переживал же раньше. К тому же современный мир предоставляет возможность быть смельчаком. Всё, что под силу вашей фантазии…» «Нет, мальчик, ты не сможешь жить дальше с такой лёгкостью, с какой живёшь сейчас». «А разве я живу с лёгкостью?!» «Конечно, мальчик. Ты никогда не ведал непреодолимых препятствий, никогда не разочаровывался на сто процентов, никогда не был в полнейшем тупике». «Правильно, это потому что я очень умный, разве не так?..» «Нет, не так… Просто Вселенная даёт тебе шанс поступить правильно, а потом надеяться на счастливое избавление… А ты хочешь пойти по пути наименьшего сопротивления, но радости на этом пути не будет впредь…» «И что ты предлагаешь, пойти в полицию? Позвонить в Москву? Написать в Твиттер президенту, созвать пресс-конференцию, пойти поставить свечку за всё хорошее?!» «?..» «Я тоже не знаю, что делать».

Мне надоел этот аутодиалог и я попробовал остановить мысленный поток, но ничего не вышло. Если подумать о лишении человека жизни не ради защиты своей, то по этому вопросу у меня есть одна турбо-теория. Я думаю, что человек вправе убить человека, остальные виды жизни — не смеет. Получается, что я оправдываю каннибализм, но не оправдываю обычное мясоедство. Круто я мыслю?! Как сказал философ: «Я круто мыслю, значит круто существую». Не слишком эта