даже молнию не пришлось расстегивать, его футболка тоже ненадолго задержалась. И я смогла прикоснуться к телу Джонатана, ощущая то, какой он горячий, причем в прямом и переносном смысле.

Не разбирая, где ступени, мы поднимались выше, не выпуская друг друга из объятий.

Джонатан прижал меня к перилам и потерся бедром о мое, демонстрируя, как сильно он хочет меня, на что я только могла прикрывать веки, приглушая стон. Его руки торопились стянуть с меня футболку, чтобы наши тела соприкоснулись еще теснее, а потом и лифчик, освобождая грудь для его ласк.

Он целовал ключицы и шею, рукой накрывая обнаженную грудь, задевая упругую вершину. Его рот накрыл вторую вершину, втягивая ее и заставляя всхлипывать от наслаждения.

Мы одновременно открыли глаза, чтобы увидеть друг друга, и задохнулись от увиденного.

– Я… хочу… тебя… – прорычал Коул, чем лишил последних осознанных мыслей.

Сейчас я понимала, что эти слова звучали куда желаннее, чем слова любви. Он хотел меня, именно меня. А мне хотелось принадлежать ему. Быть его.

Я тоже целовала его шею, ключицы, ласкала его спину, хваталась за плечи, пытаясь показать, как хочу того же. Он не останавливал меня.

Его рука блуждала в районе моего бедра, приподнимая и сжимая его, а вторая пыталась придерживать под затылок мою голову, когда он терзал мои губы, не позволяя хоть на миг остановиться и глотнуть воздуха.

Внезапно он подхватил меня под ягодицы, и я обвила его талию ногами. Не разрывая поцелуя, он пронес меня до вершины лестницы, потом опустил, подталкивая к приоткрытой двери комнаты, из которой лился приглушенный свет. Открыв дверь ногой, он втолкнул нас в комнату, но я ничего не могла разглядеть при свете свечей.

Мы все еще двигались в комнате, пока мои ноги не натолкнулись на преграду, и я поняла, что за моей спиной кровать.

Джонатан, обхватив за талию, приподнял меня и аккуратно уложил, наваливаясь сверху. Его тяжесть была приятной и желанной, но мне хотелось абсолютной близости, самой откровенной и желанной, поэтому я потянулась к поясу его джинсов, расстегивая и пытаясь стянуть ткань вниз. Он приподнялся, чтобы помочь мне, а потом то же самое проделал со мной, оставляя нас друг для друга полностью обнаженными.

Пальцы Джонатана подрагивали, прикасаясь к моим ребрам, они старались двигаться уверенно, но легкая дрожь выдавала их нетерпение и желание, когда они опускались все ниже. Я крепче сжала в руке покрывало, когда почувствовала эту дрожь у себя между ног. На секунду наши глаза встретились, и он с милой ухмылкой прильнул к груди и прикусил ее, заставляя поверить в то, что Джонатан Коул действительно та еще секси-шмекси звезда.

– Я хочу… тебя… сейчас… – вырвалось у меня от нетерпения.

– Sunny… – прошептал он в мои губы, задыхаясь.

И послушно решил выполнить мою просьбу и в этот раз…

Когда уставшие и отчасти насытившиеся, мы лежали в кровати напротив друг друга, сплетаясь все еще ногами, потому что не хотели разрывать этой связи, он вдруг задал вопрос, который, кажется, его сильно волновал.

– Скажи, ты думала обо мне, когда улетела тогда после ссоры домой? – Его взгляд блуждал где-то у меня на груди, а рука выводила узоры на моем бедре.

– Натан! – позвала я, и он приподнял подбородок, открывая себя, в глазах царил штиль, но это и пугало. Там был он, открытый и мой. – Я всегда о тебе думала. С того первого дня, когда я увидела этот дурацкий фильм. Тогда ты и поселился в моей голове.

– Нет, – он нахмурился, и маленькая венка разделила его лоб на две части. – Там не я.

Я положила руку на его щеку и вернула к себе взгляд.

– О’кей. Я хочу, чтобы ты знал. Ты никогда не покидал мои мысли.

– Никогда-никогда? – Он так удивился.

А ведь я думала, что все мои чувства всегда написаны на лице.

– Никогда…

– И даже…

– И даже… – Я знала, что он когда-нибудь спросит про это.

– Прости.

– Нет, не проси прощения. Просто давай поговорим об этом позже. – Я думала о том, что надо как можно скорее закрыть тему с Томом, но старалась оставлять ее где-то там, в другой жизни, как бы это подло ни выглядело. Наверное, и он также старался не думать об этом, но совсем не получалось.

– Знаешь, мне было так хорошо… – Я улыбнулась его словам, вспоминая все. И он тоже смущенно приподнял уголки губ.

Свет от догоравших свечей падал на его лицо, делая его таким рельефным и красивым. Ресницы отбрасывали тени на щеки, и я думала о том, что у меня совершенно не было никаких шансов не влюбиться в него. Я и правда считала себя одной из тех, кто готов был сбросить трусики только при одном виде этих глаз и ухмылки.

– Я вот где-то читал, – продолжал Джонатан, – что есть такие черепахи, которые могут часами в таком состоянии просто плавать в море, наслаждаясь и наслаждаясь друг другом. Я бы хотел так же, не переставая… можно даже без моря.

– Ха-ха-ха… – усмехнулась я и запустила руку в его волосы. – Ты неисправимый романтик.

– Да нет. Я, скорее, прагматик. – Он придвинулся ближе и стал целовать мое плечо. А его пальцы нежно гладили поясницу. Я закрыла от удовольствия глаза… – Мне нравится твоя родинка над правой ягодицей. Она похожа… на сердце.

– А мне нравится твоя. – Я дотянулась рукой до его спины и погладила округлую родинку под правой лопаткой.

– М-м-м… – промычал он, прикрыв глаза, и его ресницы коснулись щек.

– Ты устал? – шепотом спросила я.

– Немного, – ответил он, не открывая глаз. – Хочешь, скажу, что еще мне нравится в тебе?

Кто ж не хочет. От этих его признаний сердце то замирало, то бешено колотилось, рассеивая все умные мысли в голове.

– Да.

– Мне нравятся твои пальчики… на ногах. – Я рассмеялась и перевернулась на спину, смотря на него сбоку. – Что?

– Ты сумасшедший. – Я щелкнула его пальцем по носу.

– Нет. Я гребаный британец. – Он говорил медленно, словно засыпая.

– Натан? – позвала я, и он встревоженно открыл глаза. – Я люблю тебя…

Коул расплылся в довольной улыбке и, обхватив меня рукой, придвинулся вплотную. Наши ноги переплелись, и он, уткнувшись мне в шею, прошептал в ответ:

– Я тоже люблю тебя, sunny girl.

* * *

По спине пробежал холодок, и я, проснувшись, потянулась к простыням. Открыв глаза, я обнаружила, что постель пуста, Джонатана рядом не было. Где-то в глубине дома слышались звуки рояля, одна и та же мелодия начиналась и останавливалась, не находя завершающих нот. Я приподнялась и, завернувшись в простыню, пошла на звук вниз.

Спускаясь, я