Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вернувшиеся чуть позже Удалов с Ларисой тоже расхвалили Сергея, отчего он покрылся румянцем и глупо улыбался. Ему так хотелось быть полезным во всём и доказать старшим, что он полноценный член экспедиции. Люда всё ещё была где-то в лесу, но Удалов заверил всех, что ей это на пользу и беспокоиться не зачем.
А пока на разведённом огне установили на высоких металлических подпорках походный котелок, прихваченный в поездку Удаловым, и сварили незатейливый суп из тушёнки с вермишелью. Было вкусно, а Лариса согласилась с мужчинами, что города потеряли вкус настоящей простоты. На Люду порцию оставили. Ссоры ссорами, а есть должны все.
После супа группа разделилась по делам: Удалов с Сергеем вновь ушли к Вратам, Лариса решила насобирать морошки, из неё она хотела приготовить вечерний десерт, пересыпав ягоды с сахарным песком. Но её основной целью была Люда, её продолжительное отсутствие беспокоило Ларису всё сильнее.
Мицкевич терпеливо прождал товарищей до первых сумерек, он страстно желал стоять у стен скалистых Врат, ощупывать их глянцевую поверхность, обойти их и познать тайну прошлого, что была запечатана высоко в застывших ликах грифонов, но святые обязанности дежурного были превыше его амбиций и мечтаний. Да, и как правильно сказал Пётр Иванович, впереди ещё уйма времени для исследования, а завтра уже будет другой день и дежурить будет кто-то другой.
Люда вернулась первой, тихая и пришибленная, с раскрасневшимися глазами и опухшим лицом. Она уселась у костра, предварительно подбросив в него несколько толстых веток. Мицкевич, ни слова не сказав, налил остаток супа в тарелку и вложил её в дрожавшие руки девушки. Суп был тёплым благодаря небольшому термосу, взятому Ларисой в путешествие. Люда благодарно кивнула и довольно скоро управилась с трапезой.
Лариса вернулась после мужчин, последней она вышла к костру, солнце уже полностью скрылось за деревьями, и небо высвечивало серо-малиновые переходы, готовясь сменить дневные одежды ночным покрывалом. Огонь костра освещал людей, сновавших меж палатками, раскрашивая их медовыми и апельсиновыми красками. Воздух уютно гудел комариным писком и просыпавшимися ночными птицами. Пахло жжёной смолой и горевшей сосной. И никакого ветра, полный штиль.
– Прости, – чуть слышно проговорила Люда, когда Лариса с облегчением обнаружила её в лагере. – Ты была права. А я – гадкая. Он правду сказал, кроме амбиций у меня ничего нет за душой.
– Глупышка, упрямая глупышка, – Лариса обняла подругу, та отчего-то была сильно бледна, да и руки источали холод, несмотря на исходивший от огня жар. Аккуратная дотоле коса сильно растрепалась, придавая хозяйке неряшливый вид. – Всё у тебя есть, просто пора забыть про свои иголки и протянуть людям руки.
– Я постараюсь, – вздрагивая, еле слышно отозвалась девушка.
Перед тем, как приступить к ужину, Люда извинилась перед Удаловым и остальными. Огонь, как первобытное напоминание о начале времён, подбадривал Ларису и, всматриваясь в центр живого света, она чувствовала, что в город уже не вернётся прежней.
Ночью Лариса вновь проснулась. На этот раз она сдержала крик, рвавшийся из недр её тёмного мрачного сна, суть которого она опять-таки не смогла запомнить. Он стёрся тут же, как дворники сметают потоки дождя с лобового стекла машины, оставляя разводы. Кратчайшие мгновения, ощущения страха и бегства от чего-то далёкого и ужасающего, вымазанные мрачными красками – всё, что чувствовала девушка. Голова раскалывалась, боль стала настолько нестерпима, что одновременно с ней подкатила волна тошноты, и Лариса поспешно выползла из спального мешка, покинув палатку. Добежать удалось до ближайшей сосны, где её обильно прочистило.
«Может, я заболела? Подхватила какую-нибудь инфекцию?» – размышляла она, отпивая воды из чашки, благо вёдра с родниковой водой и укрытые брезентом, стояли неподалёку.
Голову потихоньку стало отпускать, и девушка вернулась на своё спальное место, где скоро забылась беспокойным сном.
Следующий день прошёл без эксцессов, Люда вела себя скромно и послушно, беря пример с подруги. Вчерашняя трёпка и одинокие размышления в лесу, вероятно, вылились в определённые выводы. Дежурной вызвалась остаться Лариса, она с радостью это сделала, после ночного кошмара слабость и недомогание ещё ощущались, но девушка предпочла скрыть самочувствие от остальных, дабы не обременять коллег своими проблемами. А ещё она была рада на сутки отсрочить поход к Вратам, верхушки которых плотоядно взирали на неё поверх соснового леса.
Когда товарищи по лагерю удалились к каменной гряде, Лариса решила спуститься вниз. Она быстро разыскала спуск, о котором подробно поведал Сергей, узкий, но вполне безопасный путь меж валунов, служивших надёжной опорой и выпиравших в вертикальной стене обрыва, даже понравилась девушке. Флажок был виден отчётливо, но торопиться к нему не хотелось. Сперва Лариса подошла к безудержно спешившей Суне, от воды поднималась приятная волна свежести и прохлады. Хоть солнце ещё и не разошлось в полную силу, духота, скрупулёзно хранимая лесом, уже начинала раздражать, да и к тому же, здесь не было видно этих невыносимо тягостных каменных монолитов, от которых не могли укрыть даже самые высоченные деревья.
Лариса зачерпнула в ладони воды и с наслаждением плеснула её в лицо. Ледяная бодрость тут же сняла остатки ночной вялости. Как одержимая, девушка черпала и выплёскивала на себя живительную влагу гудящих быстрокрылых вод. Она не заметила, как смех и крик радости вырывались на свободу, унося тревогу. Беззаботность накрыла её с головы до ног, она скинула одежду и, ступив по колено в Суну, обтирала тело водой, ещё сильнее вскрикивая от удовольствия и чувствуя, как свежая прохлада проникает в поры кожи. Купаться Лариса не решилась, это было чистым безумием – течение поверх скользких камней так и норовило сбить с ног и утащить в таинственном направлении, куда стремительно бежали воды.
«Живая вода! Живая вода!» – так окрестила Суну благодарная девушка.
После обсохнув и натянув одежду, она наполнила вёдра родниковой водой, и уже поднимаясь по вертикальной тропинке, на середине подъёма вдруг поймала себя на странной мысли.
«Запахи. Лес кишит ими. Сосны, травы, насекомые, земля. Даже вода в реке и та пахнет».
Она остановилась от назойливой, как комар, навязчивой мысли, что что-то упускает из виду. Что-то так настойчиво тревожило её сознание, что-то лежало прямо перед глазами на ладони. Но что? Что так встревожило её только что?
«Они не пахнут!» – Молния полыхнула в мозгу. – «Эти проклятые Врата и земля вокруг них не пахнут! Я же сразу это почувствовала, но у меня так разболелась голова, что я пропустила это мимо и задвинула глубоко и на потом.
