Сигурд держал руку на рукояти меча, надеясь, что остальные поступили так же. Серп Тролля пел от нетерпения – так ему хотелось покинуть ножны, чтобы сразиться с вооруженными копьями врагами. Сидевшая на левой руке Сигурда Фьёльнир взмахнула огромными черными крыльями и трижды громко каркнула.

– Кто вы такие? – спросил тот, кто возглавлял старых воинов.

Его руки украшали кольца, и Сигурд увидел множество шрамов, напоминавших белые руны.

– Я – Сигурд Харальдарсон. Мой отец был ярлом в Скуденесхавне, пока его не убил нарушивший клятву конунг Горм. – Сигурд считал, что следует с самого начала упомянуть конунга, ведь именно Горм остановил набеги ярла Хакона.

– Ты объявлен вне закона, – сказал Белая Борода, – несмотря на то, что ярл Рандвер из Хиндеры пытается помириться с тобой, женив своего сына на твоей сестре.

– Ты много обо мне знаешь, – сказал Сигурд. – И это меня удивляет.

– И почему же, Сигурд Харальдарсон? – спросил старый воин, обратив взгляд на Вальгерду, и Сигурд подумал, что он все еще остается мужчиной под железными кольцами, кожей, шрамами и прожитыми годами.

– Потому что это место похоже на жилище призраков, – сказал Сигурд.

Старый воин скривил губы под белой бородой, и было невозможно понять, оскорбили или позабавили его слова незваного гостя.

– Ну, мы и в самом деле призраки, – сказал он. – Вот только умереть забыли. – Некоторые мужчины за его плечами рассмеялись или стали ухмыляться, но никто не опустил щиты или копья.

– Ты – ярл Хакон, которого люди называют Поджигатель? – спросил у него Сигурд.

Седые брови старого воина заметно приподнялись.

– Я уже довольно давно не слышал этого имени, – сказал он. – Однако оно было достойным и вполне заслуженным.

Тут только Сигурд понял выражение глаз старого воина. Тот вспоминал прежние, лучшие времена. «Наверное, когда ты так стар, воспоминания о молодости сияют, как серебро», – подумал Сигурд.

– Но нет, – сказал Белая Борода. – Я не Брандинги. – Он посмотрел на Улафа и почти кивнул, как один воин кивает другому, чтобы показать, что он видит его, и видит хорошо.

– Я пришел поговорить с твоим ярлом, – сказал Сигурд.

– А ворон? – спросил Белая Борода. – Он также пришел поговорить с моим ярлом?

– Это она, – вмешался Улаф, кивая на ворониху, – и, как любая женщина, будет огорчена, если ты ошибешься на ее счет.

Многие стали бросать взгляды на Вальгерду, но никто ничего не сказал. «И это к лучшему», – подумал Сигурд.

– Я говорю от имени ярла Хакона, – продолжал Белая Борода, – и если вы пришли, чтобы найти помощь для мести за твоего отца, то зря потратили время.

– Вполне возможно. Однако я хотел бы услышать самого ярла Хакона, – сказал Сигурд.

Старый воин покачал головой.

– Я повторяю, Сигурд Харальдарсон, уже нет надежды, что мои волосы станут рыжими… – он посмотрел на Свейна, – хотя прежде они пламенели, как твои. – И снова повернулся к Сигурду. – Скорее хорошенькие девки начнут вешаться на меня, точно серебро на конунга, как они делали, когда я был в твоем возрасте, чем мой ярл станет участвовать в кровной мести ярлу Рандверу и конунгу Горму, в которую ты ввязался.

– Ты утверждаешь, что говоришь за него. Ты и думаешь за него? – спросил Сигурд. – Ведь он даже не знает, что я здесь. – «Интересно, как ты дожил до столь преклонного возраста, если тебе так мастерски удается сердить людей?» – подумал Сигурд. – Пусть он выйдет к нам, Белая Борода. Или отведи меня к нему.

Соратники старика приподняли брови, обменялись усмешками, а один из них пробормотал, что человек с вороном на руке должен знать больше.

– Складывается впечатление, что для молодого человека у тебя совсем плохой слух, – заявил Белая Борода; он явно начинал терять терпение, которое стало таким же тонким, как край рубахи, торчавший из-под бриньи. – Ярл Хакон не станет поддерживать твою кровную месть. – Старик поудобнее перехватил щит и направил копье в сторону моря, предлагая Сигурду уйти.

– И все же, – сказал тот, пристально глядя на старика, – я не зря проделал такой долгий путь и не уйду, пока не услышу самого ярла.

Слова Сигурда вызвали сильное неудовольствие свиты Белой Бороды. Воины снова сомкнули щиты, что не осталось без внимания спутников Сигурда. Свейн поднял огромный топор, а Вальгерда и Улаф напряглись. Белая Борода передернул плечами, и на мгновение Сигурду показалось, что сейчас он поведет в бой своих людей, чтобы те могли достойно завершить жизнь. Однако после короткой паузы он жестом показал пришедшим с ним воинам, чтобы они заняли позиции с двух сторон от незваных гостей, и тяжело вздохнул.

– Тогда пойдем со мной, и ты сможешь встретиться с ним, – сказал он, поворачиваясь к дому Хакона.

Они вместе направились к двери, такой широкой, что в нее могли одновременно пройти трое мужчин с плечами, как у Свейна. Впрочем, собрать трех таких воинов в одном месте было непросто.

Сигурд видел, что его рыжий друг смотрит на огромную дверь и спрашивает себя: имеет ли она отношение к истории Улафа, и ее ли ярл Брандинги привез через два фьорда в Квиннхерад и прибил к вражескому порогу, чтобы доказать свою правоту.

– Оставь оружие здесь, – сказал Белая Борода, указывая копьем на подставку, стоявшую под навесом крыши, и Сигурд усомнился, что гнилая солома защитит его меч от воды.

– Я войду один, – сказал он.

– Да, и мы оставим себе свои клинки, если ты не против. И даже если против, – сказал Улаф, когда Сигурд снял меч и протянул его ему.

– Когда мы в прошлый раз сняли оружие, хозяин дома попытался нас убить, – сказал юноша, чтобы объяснить, почему он оставляет снаружи свою свиту вооруженной.

– И он пытался прикончить нас элем, у которого был вкус лошадиной мочи, – добавил Свейн, который с удовольствием протянул бы свой рог, чтобы его наполнили.

Белая Борода кивнул.

– Теперь я понимаю, почему ты не доверяешь людям, – сказал он Сигурду и перевел взгляд на Свейна и Улафа. – Я вам кое-что пришлю, чтобы вы могли смыть вкус соленых брызг.

Улаф благодарно склонил голову, когда Белая Борода попросил троих воинов следовать за ним – семеро остались снаружи вместе с гостями.

Свейн кивнул в сторону двери.

– Посмотри, Сигурд. Должно быть, они сорвали ее с петель, пока еще было время, потом поставили на место.

Белая Борода услышал Свейна и, нахмурившись, посмотрел на дверь. Потом кивнул, словно извлек из памяти древние воспоминания, и распахнул огромную дверь. Сигурд успел заметить на ней следы огня – черные языки на обожженном дереве, появившиеся, когда за ней пылал зал обреченного ярла, – представил крики тех, кто сгорел здесь заживо; наверняка там находились не только воины, но еще и женщины с детьми. Такой поджог был ужасным деянием, а этот ярл – до мозга костей хладнокровным убийцей.