парень закрывает дверь машины моей племянницы, а в руках у него ее сумочка. Так как парень был явно не из тех, кого Делия могла бы послать за своей сумочкой, я подошел к нему и спросил, его ли это сумочка. Он и говорит: «Но уж точно не ваша», на что я ответил: «Да, не моя, но она принадлежит моей племяннице», а он, сунув сумочку мне в руки, сказал: «Тогда окажите мне любезность и верните сумочку хозяйке» – и был таков. Он вел себя настолько спокойно, что я опешил от его наглости.

– И вы не позвали копа?

– А что бы я ему сказал, если сумочка уже была у меня?

– Кто-нибудь это видел? Кто-нибудь остановился поглазеть?

– Я, по крайней мере, не заметил, – нахмурился Пеллетт.

– Ладно. Вы стояли на тротуаре с дамской сумочкой в руках. И что было потом?

– Я направился в сторону конторы Джексона. Решил подождать, пока уйдет Делия. Не хотел мешать ее беседе с Джексоном. И поэтому отправился на угол выпить кружечку пива. Это заняло пять минут, может чуть больше. Когда я вернулся, автомобиль Делии был на том же месте. Вот я и подумал, что она могла, поговорив с Джексоном, зайти еще куда-нибудь неподалеку. Я вошел в дверь по соседству с «Райскими кущами» и стал подниматься по лестнице, но, когда до площадки второго этажа оставалось всего две-три ступеньки, получил удар по голове и покатился вниз, а очнувшись, обнаружил, что лежу у подножия лестницы и рядом стоят племянница с Джексоном…

– Рота – стой! – гаркнул Таттл. – Больше ни слова. И что, сумочка исчезла? Ну конечно исчезла! Пока вы находились в отключке, сумочку нашла ваша племянница, которая сейчас за решеткой, и Джексон, который уже убит!

– Все верно. – Пеллетт осторожно потер подбородок с левой стороны. – Послушайте, шериф, не советую меня злить. Я заранее знал, как вы к этому отнесетесь. Вот потому-то и отправился на Холли-стрит, чтобы найти того парня, если он вдруг там появится. Поскольку моя племянница была тогда вместе с Джексоном, он пошел в «Райские кущи» позвонить по телефону и привел с собой кого-то из этого заведения. Думаю, управляющего или вышибалу. Именно он сегодня и пытался меня оттуда прогнать. И прежде, чем мы с Джексоном поднялись к нему в контору, пришли сержант полиции Джил Моффет и доктор. Они решили, что меня ударили куском серебряной руды из старого ларя. Джексон обнаружил этот кусок на площадке второго этажа рядом с лестницей. По идее, Джил Моффет должен был об этом сообщить. Можете его сами спросить. Меня, естественно, разобрало любопытство, кто пытался раскроить мне череп, и вчера я позвонил Джилу домой, но он сказал, что не нашел никаких следов.

– По вашей версии, кто-то проследовал за вами по лестнице и на верхнем этаже стукнул вас по голове? – хмуро спросил Таттл.

– У меня вообще нет никакой версии. Но он не мог за мной проследовать и при этом взять кусок руды из ларя. Нет, этот человек наверняка уже был там.

– Ага. Я примерно так и предполагал. Значит, кто-то был наверху. Скорее всего, Джексон. А?

– Исключено. Он был у себя в кабинете с моей племянницей, когда меня шандарахнули по голове.

– Это плохо. А очнувшись, вы поискали глазами сумочку, но она исчезла.

– Вовсе нет. Я тогда был точно пьяный. Когда меня отвели наверх, в кабинет Джексона, Джил Моффет помог мне проверить, не пропало ли чего из карманов, но у меня с собой практически ничего не было: только бумажник с шестьюдесятью долларами да водительские права. Все в целости и сохранности. Поэтому я и сказал Джилу, что ничего не пропало. Я по-прежнему был словно в тумане. Впрочем, позднее, уже во время разговора с Джексоном, я вспомнил о сумочке. Мы с Джексоном стали ее искать. Сумочки нигде не было. Ни на втором, ни на первом этаже. Как корова языком слизала.

– Скажите, Моффет с доктором ушли до того, как вы спохватились и стали искать сумочку?

– Да. И моя племянница тоже. Мы с Джексоном были одни.

– А вы кого-нибудь видели до того, как вас ударили по голове?

– Абсолютно никого. В коридоре было темно, хоть глаз выколи.

Шериф снова откинулся на спинку кресла и мрачно уставился на Пеллетта. Затем, продолжая хмуриться, повернулся к начальнику полиции:

– Фрэнк, ну и как тебе это нравится? Какие-нибудь предположения имеются?

Фелан задумчиво покачал головой:

– Даже и не знаю, что тебе сказать, Билл. Хотя, конечно, можно копнуть поглубже.

– Ну-ну, попробуй.

Что Фелан и сделал.

В отличие от шерифа, начальник полиции был настроен не столь скептически, однако, судя по его тону, он хотел знать абсолютно все. Он подробно расспросил обо всем, что случилось до того, как Пеллетт с Джексоном занялись поисками сумочки, но никаких нестыковок не обнаружил. Тем не менее Фелану удалось узнать и кое-что новое, так как, по мнению Пеллетта, убийство Джексона было каким-то образом связано с убийством Чарли Бранда два года назад. Пеллетт мог подкрепить свои выводы лишь тем, что Джексон вызвал его к себе в контору, чтобы обсудить новые обстоятельства убийства Чарли Бранда, и показал листок бумаги, предположительно обнаруженный в хижине старателя в горах Силверсайд, где нашли тело Бранда. А поскольку Джексона убили всего через несколько часов после этого разговора, то между двумя убийствами определенно могла существовать некая связь. Однако Пеллетт не смог толком ответить на вопрос, что это была за бумага. После удара у него раскалывалась голова, и они решили отложить разговор до завтра. В результате Пеллетт вернулся домой, несолоно хлебавши. На этом месте рассказ прервал телефонный звонок. Таттл снял трубку и сразу передал ее Фелану.

– Слушаю тебя, Мак? Нет! Хорошая работа! Где? Выпивка за мной. Нет, пусть все идет как идет. Пришли их сюда и побыстрее.

Начальник полиции с довольным видом повесил трубку:

– Билл, у меня просто отличная команда. Они взяли Эла Роули.

– Ха! Они его взяли!

– Ну да, Куин. На Бакет-стрит. Ребята будут здесь через пять минут.

– Я им займусь, – заявил Таттл.

– Хрена с два! Его взяли мои люди!

– Фрэнк, но мы пока у меня в офисе!

– Чертовски вонючий офис, Билл! Это моя добыча.

– И все-таки я им займусь. Сперва я, а уж потом ты.

– Нет. Если мое мнение хоть что-то значит. Попытаешься вмешаться в допрос – и я отправлю парня назад в участок. Пеллетт ведь не к тебе, а ко мне пришел, так? А с тобой он говорил исключительно потому, что я