– Прекрасная ночь, – заметил Рошфор, повернувшись к Корсо и стараясь перекричать шум ненастья.

Он, видимо, хорошо знал городок. Шагал уверенно, иногда оглядывался, чтобы убедиться, что спутник не отстал. Мера вполне бессмысленная, потому что Корсо в данных обстоятельствах последовал бы за ним хоть до адских врат; да, собственно, его не слишком удивило бы, если бы именно там и завершилось их зловещее путешествие. Вспышка молнии осветила средневековую арку, мост через старинный ров, вывеску «Булочная-кондитерская», пустынную площадь, островерхую башню и чугунную решетку с табличкой «Замок Менг-на-Луаре. XII-XIII век».

За решеткой они увидели светящееся окно, но Рошфор свернул направо, и Корсо сделал то же. Они шли вдоль поросшей мхом стены, пока не наткнулись на потайную калитку, Рошфор вытащил огромный старинный железный ключ и вставил в замочную скважину.

– Этой калиткой пользовалась Жанна Д'Арк, – сообщил он, поворачивая ключ, и тут очередная молния осветила ступеньки, которые спускались во тьму. А еще Корсо успел рассмотреть улыбку Рошфора, темные глаза, сверкнувшие под полями шляпы, бледный шрам на щеке. Что ж, подумал охотник за книгами, по крайней мере, это достойный противник; да и весь спектакль был задуман и разыгран безупречно. Мало того, Корсо против воли начал испытывать к этому типу, кем бы он ни был, своего рода симпатию, ведь он очень усердно и с полной отдачей играл доставшуюся ему сволочную роль. Александр Дюма радовался бы как ребенок, расскажи ему кто эту историю.

У Рошфора в руке появился фонарик, он осветил им длинную и узкую лестницу, терявшуюся далеко внизу.

– Ступайте вперед, – приказал он.

Их шаги звонко отдавались на маленьких площадках, где лестница круто поворачивала. Какое-то время спустя Корсо вздрогнул под мокрым плащом: снизу на них повеяло холодным и затхлым воздухом, вековой сыростью. Луч света позволял разглядеть стертые ступени, пятна на сводах. Лестница привела их к узкому коридору, вход туда был забран ржавой решеткой. Рошфор на миг осветил круглую яму слева.

– Это старинные подземелья епископа Тибо д'Оссиньи[155], – пояснил он. – Через этот колодец трупы спускали в Луару. Именно здесь сидел Франсуа Вийон.

И он принялся декламировать сквозь зубы, шутливо:

Ayez pitie, ayez pitie de moi…[156]

Он, вне всякого сомнения, был негодяем начитанным. Очень самоуверенным и склонным к дидактике. Правда, Корсо не смог с ходу решить, ухудшало это его собственное положение или улучшало; к тому же теперь его занимала совсем иная мысль. Она засела у него в голове в тот самый миг, когда они ступили в коридор. Ведь финал-то все равно один: проигравших – в реку… Надо заметить, что шутка не очень его развеселила.

Они продвигались вперед под сводами, с которых частыми каплями стекала вода. Вдруг в конце галереи блеснули глаза крысы, но она тотчас с писком растворилась во мраке. Затем проход расширился и превратился в круглый зал, где потолок поддерживался стрельчатыми нервюрами, а в самом центре – мощной колонной.

– Это подземная часовня, – пояснил Рошфор, становясь все более словоохотливым. Он поводил лучом по сторонам. – Двенадцатый век. Во время осады замка здесь прятались женщины и дети.

Очень познавательно. Однако Корсо был не в состоянии переварить сведения, полученные от необычного чичероне; он был сосредоточен на другом и с напряжением ожидал удобного момента, чтобы исполнить задуманное. Теперь они поднимались по винтовой лестнице, и узкие окошки пропускали полосы света при вспышках молний, а также шум бури, все еще гулявшей за толстыми стенами.

– Нам осталось всего несколько метров, – предупредил Рошфор. Он шел за Корсо и теперь находился чуть ниже; луч его фонаря освещал ступени под ногами Корсо. Рошфор говорил мирным тоном: – Вот-вот наступит развязка этой истории, и я должен сказать вам одну вещь: свою работу вы выполнили очень хорошо. И главное тому доказательство – ваше появление здесь… Надеюсь, вы не таите на меня зла за то, что случилось на берегу Сены и в отеле «Крийон». Издержки профессии.

Он не уточнил, какую именно профессию имел в виду, да теперь это и не имело значения. Потому что в тот самый миг Корсо приостановился и обернулся к Рошфору, словно хотел что-то ответить или, наоборот, спросить. Движение было вполне естественным, в нем не таилось ничего подозрительного, хотя Рошфор, собственно, и не успел бы его предупредить. Видимо, поэтому он не среагировал должным образом, когда Корсо, продолжая начатый поворот, обрушился на него, постаравшись не дать увлечь себя вниз. Рошфор не смог устоять на ногах; ступени были узкими, стена гладкой, ухватиться было не за что, к тому же он не ожидал нападения. Фонарь чудом остался цел и, катясь вниз по лестнице, осветил отдельные сцены: Рошфор с выпученными от изумления глазами, Рошфор летит вверх тормашками, хватаясь за пустоту, Рошфор, исчезающий за поворотом винтовой лестницы, шляпа Рошфора катится по ступеням и вдруг замирает на одной из них… Наконец где-то внизу раздался глухой удар – «крак-к-к!». Или «пуф»… И Корсо, который застыл, раскинув руки и ноги и прижавшись к стене, чтобы не последовать за врагом и не повторить неприятное путешествие, вдруг опять обрел подвижность. Сердце у него бешено колотилось, когда он, перепрыгивая через ступеньки, мчался вниз. На бегу он схватил с пола фонарь и несколько секунд спустя добрался до подножия лестницы, где, сжавшись в комок, лежал едва живой Рошфор.

– Издержки профессии, – прокомментировал Корсо, направив луч фонарика на собственное лицо, чтобы враг мог увидеть с пола его дружелюбную улыбку.

Потом он с размаху ударил Рошфора ногой в висок и услышал, как его голова, мотнувшись, с глухим треском ударилась о самую нижнюю ступеньку. Он поднял было ногу, чтобы нанести второй удар – для страховки, но, глянув вниз, понял, что нужды в этом нет: Рошфор лежал с открытым ртом, и из уха у него текла струйка крови. Корсо наклонился, чтобы проверить, дышит ли тот, и убедился, что да, дышит, после чего распахнул его дождевик и принялся обыскивать карманы, забрав оттуда нож, бумажник с деньгами и документы, свидетельствующие о французском гражданстве. Папку с рукописью Дюма Корсо убрал под свой плащ – и для надежности даже сунул под брючный ремень. Затем направил луч фонаря на винтовую лестницу и снова поднялся – на сей раз до самого верха. Там находилась небольшая площадка, на ней – железная дверь, украшенная гвоздями с шестиугольными шляпками; из-под двери пробивалась тонкая полоска света. Корсо постоял перед дверью – полминуты, не более, только чтобы отдышаться и приглушить удары сердца. За дверью крылась разгадка тайны, и он хотел шагнуть ей навстречу, полностью овладев собой, – и пусть в одной руке у него будет фонарь, а в другой нож Рошфора, который Корсо тотчас раскрыл с угрожающим механическим щелчком.