– Ничего так, – одобрительно кивнула я, взъерошив короткие пряди на затылке. – Живенько. Благодарю, милейшая. Ваш талант, несомненно, является украшением Распадка.

Польщенная наяда зашмыгала громче, а когда я (гулять, так гулять!) отблагодарила умелицу не только на словах, но и в древнях, шмыганье переросло во всхлипывания. Хм, кажется, пора покидать эту обитель вселенской скорби, а то и так настроение – хоть погребальные гимны запевать, а тут еще обстановка располагает к обильному слезоотделению.

– Тавариль, вы закончили? – нетерпеливо позвала я, расплатившись. Эльфийка встрепенулась и тоже поспешила покончить с косметическими процедурами. Я хмыкнула, подумав, что Аминаллон оказался прав. Все это копошение и впрямь отняло ровно полтора часа. Примерно столько же оставалось мне до поезда. Ну что ж, еще можно многое успеть. Например, воспользоваться служебным положением и способностями находящегося под рукой мага Воды в личных целях.

* * *

Дождь поливал, как из ведра, всю ночь, утихомирившись лишь под утро. И ничего тут удивительного нет – это же Столица с её неврастеническим климатом. Распадок, конечно, тоже трудно назвать засушливым местом, но там не столько дождливо, сколько пасмурно, а недавняя сушь – редкое исключение из правил. Зато спалось под звук ливня просто великолепно. Привычный к любой обстановке, Эринрандир как заснул под шум студенческой вечеринки где-то этажом выше, так и проснулся только от телефонного звонка.

– Привет, ап-Телемнар! – восторженно проревел на другом конце эфира Птурс. – Какими судьбами?

«Сам нашелся. Прекрасно»

– Привет! – отозвался Эрин. – Есть небольшое дельце.

– Какой ты все-таки неделикатный и прямолинейный, ап-Телемнар, – рассмеялся гоблин. – Нет, чтобы клятвенно уверить, будто жаждешь предаться воспоминаниям бурной юности с боевым товарищем.

– А ты бы поверил? – полюбопытствовал эльф.

– Да ни в жизнь! Я ж тебя знаю. От тебя политесов не дождешься.

– Ну, так мы совместим приятное с полезным – предадимся воспоминаниям и решим мою маленькую проблемку, – предложил Эринрандир, потягиваясь и зевая.

– Ты уверен, что проблемка маленькая?

Птурс и раньше отличался некоторой проницательностью, но за последние годы явно продвинулся в этом вопросе. Большому начальнику иной раз не помешает задействовать интуицию.

– Для меня – большая, а для тебя – маленькая, но разговор нетелефонный, – заверил его Эрин. – Так, когда встречаемся?

– Не сегодня – это точно. Местная командировка, – пояснил огненный маг смущенно. – Завтра в обеденный перерыв, пойдет? Не сильно замучает тебя проблемка?

– Идет. Позвонишь, когда освободишься, а я буду ждать тебя в «Олифанте».

Гоблин довольно хохотнул.

– О! Решил сразу пометить территорию? А?

– Обижаешь, начальничег, – поморщился эльф. – Бери выше – ностальгический тур по местам боевой славы.

Птурс Ифритович глумливо заржал и отключился.

Эрин закрыл глаза и подумал, что у него не жизнь, а дежа вю сплошное. Вот поговорили, и словно исчезли в один миг годы студенчества и службы в НЧЧК, и полное ощущение, что на дворе уже не дождливое столичное утро, а душная хинтайская ночь. Молоденький лейтенант ап-Телемнар протягивает грязную и липкую от крови ладонь столь же юному гоблину, который только что спас ему жизнь своим чародейством, и говорит, запинаясь: «С-пасибо…э-э-э…»

У разведчика еще гудит в голове и перед глазами плывут оранжевые круги от магической отдачи. Как там его зовут?

«Птурс, – подсказывает ушастый гоблиненок, крепко пожимая протянутую руку. – Правда, клёво получилось?».

«Не то слово! – уверяет его эльф. – Я перед тобой в долгу».

«Проставишься! – смеется Птурс. – Кстати, пью я только спирт».

Юный маг слегка преувеличивал свои возможности. После первого стакана разбавленного пиндостанской тролле-ролой медицинского спирта его развезло, а после второго – они вместе с эльфом отправились блевать в кусты. Так и подружились.

Про остальные совместные подвиги Эрин мало кому рассказывал, особенно девушкам.

Поток непрошенных воспоминаний натолкнул капитана ап-Телемнара на мысль совершить пусть не самый приятный, но необходимый визит. В фамильную усыпальницу Трандуилионов, чтобы совершить традиционное «возжигание» на месте упокоения Элеммира и отдать последнюю дань другу.

На широкие аллеи столичного эльфийского некрополя опустился густой туман. Руку протяни и пальцев уже не видать. Но Эрин без труда нашел огороженную низким мраморным заборчиком площадку, посыпанную слоем гравия, на которой чуть меньше месяца назад сгорела дотла погребальная лодка с телом полковника ап-Морвениона. Ветер унес дым в сторону моря, пепел размок от дождей и впитался в почву. Ничего не осталось от Элеммира, кроме памяти в сердцах тех, кто его любил.

Эрин зажег крошечную поминальную лампадку на специально отведенном для ритуала месте, и, опустившись на колени, долго-долго смотрел на маленький трепетный огонек.

Он не заметил, как туман медленно растаял, а когда вернулся из странствий по закоулкам памяти, увидел, что на противоположной стороне площадки, возле стены с черными гранитными табличками с именами всех упокоенных здесь Трандуилионов, стоит женщина. Сначала Эрин решил, что это леди Лаириэль, но, подойдя ближе, с удивлением признал в незнакомке Линдиссэ.

Нет, она не была сумасшедшей, но печаль и безнадежность непроницаемым облаком окутывали разум девушки. Они с Элеммиром считались удивительно красивой парой. Внешне, разумеется. Но на самом деле, не было в целом мире более непохожих и совершенно неподходящих друг другу существ. Ходили слухи, будто Линдиссэ шутки ради опоила ап-Морвениона сильнейшим приворотом, лишь для того, чтобы на спор покорить «самого красивого эльфа Империи», но Эрин точно знал – все это глупые домыслы невежд. Любовь – штука сложная, если не сказать коварная, можно одновременно до безумия любить и совершенно не понимать предмет страсти. И для эльфов, надо заметить, такое взаимоисключающее сочетание чувств отнюдь не редкость. И еще неизвестно, кто страдал больше от невозможности наладить нормальные отношения – Элеммир или Линдиссэ? Вряд ли ей льстило, что после очередного разрыва он выбирает в любовницы таких же жгучих брюнеток с белой кожей, как она сама.

– Здравствуй, – тихо молвила девушка.

– Доброе утро, Линдэ.

Эрин осмотрелся вокруг, но сопровождающих не заметил.

– Ты здесь совсем одна?

– Я теперь всегда одна, – вздохнула эльфийка и провела пальчиком по выгравированной на граните надписи с именем возлюбленного. – Элье меня бросил.

Энчечекист никогда не умел утешать женщин с разбитым сердцем, а потому не нашел подходящих слов. Впрочем, Линдиссэ не нуждалась в его утешении. Напротив, то, что Эрин не стал скорбным голосом излагать прописные истины и прочие банальности, только расположило к нему несчастную девушку.