Зима таяла вместе со снегом, уступая место напирающей весне. Птички на ветвях деревьев уже вовсю флиртовали, выводя любовные трели. Все окна в Эверелл-Коттедже Вивьен распахнула, чтобы впустить в дом побольше свежего мартовского воздуха. Голову она повязала красной хиппняцкой банданой и целыми днями носилась по городу, расклеивая объявления о срочной продаже дома, благодаря чему заметно порастеряла свой девичий жирок. К наркотикам, без которых она раньше уснуть не могла, ее почему-то совсем не тянуло последние несколько недель, И личико ее чудесным образом очистилось от прыщей. Наверное, аллергия на каннабис была, решила она. А может, просто из-за грязи — почаще надо умываться, как выяснилось. Очутившись снова дома, она быстро привыкла к порядку, в котором росла сызмальства, — бесконечные уборки с одержимостью чистюли.

На радость привидению, великому поборнику гигиены в любом ее проявлении. Оно теперь снова являлось Ви и одобрительно ухало, когда та гордо шествовала мимо него с половой тряпкой в руках.

А в один прекрасный день Ви взгромоздилась на шаткую стремянку и принялась белить пожелтевший от времени потолок, деловито напевая себе под нос. Пол она предусмотрительно застелила, чтобы не запачкать, поэтому самозабвенно предавалась своему занятию, не глядя вниз. А когда все же глянула, удивлению ее не было предела — внизу стоял какой-то мужчина и придерживал лестницу. На его кучерявой рыжей копне красовался мазок белой краски — будто птичка нагадила.

— Опа-а! — воскликнула она, с интересом разглядывая его серый костюм и галстук, завязанный виндзорским узлом. — Вы кто же будете?

Про какашку из краски он, судя по всему, не знал благодаря своей пышной шевелюре, потому что моргал смущенно и растерянно. Сообразив, чего от него хотят, он робко представился:

— Я Сол. Соломон Фолкнер. Пятый.

— Ах вот оно что! Пивной магнат, стало быть?

— Ну вроде как да…

Они смотрели друг на друга. Ви задумчиво пробубнила себе под нос: «Он идет, восхищая вас, словно стих прекрасный, или даже больше…»

— Прошу прощения.. — вконец растерялся Сол.

— Ой, извините. Уолт Уитмен. Великий поэт.

— A-а, Уитмен? Знаю… Только читал его последний раз в колледже. Сколько лет прошло…

Ви отложила малярный валик и одарила Сола лучистой улыбкой:

— Кто дружит с Уитменом, и мне друг. По-моему, вы проголодались. Я приготовлю что-нибудь. Гости ко мне редко захаживают, зато я вчера такие помидорки роскошные купила. Да, забыла представиться, меня зовут Вивьен Аптон.

Она слезла и пожала Солу руку, которую тот не замедлил украдкой вытереть носовым платком, пока шел за ней на кухню.

— Благодарю вас, — сказал он, удивленный приглашением. — Это очень мило с вашей стороны, но я пришел к вам поговорить о деле. У меня к вам деловое предложение.

— Деловое?.. — разочарованно протянула Ви, выставила на кухонную стойку бутылку оливкового масла и понюхала помидорчик. — Ой, так есть хочется! Кому они вообще интересны, эти дела, этот бизнес?

— Ну не скажите. Вот мне, например, интересны. Я учился в бизнес-колледже.

— А мне не интересны. Ну нисколечко не интересны! — И она обиженно насупилась.

Оба замолчали. Сол наблюдал, как Ви режет дольками помидоры. Паузу нарушил Сол:

— То есть я должен понимать это так, что вы не заинтересованы в продаже Эверелл-Коттеджа?

— Ах вот вы о каком деле! — В глазах Ви запрыгали озорные огоньки. — Ну, такое, может, мне и интересно. Вы бы хоть присели, что ли, для начала. Садитесь, откупорьте вот эту бутылку вина и расскажите мне все о себе, мистер Сол Фолкнер. Я хочу все знать о человеке, с которым мне предстоит вести дела.

Что это было? Она с ним заигрывала? Очень может быть— в голове у нее все шло кругом после этой краски, да и у Сола ладони подозрительно вспотели. Вивьен вывела Сола Фолкнера из кухни на лужайку и усадила за резной чугунный столик, подернутый ржавчиной.

Усадила и принялась носиться туда-сюда — на столе появились помидорные салатики, свежий хлеб с закуской из брынзы собственного приготовления, здоровенная бутыль вина и ее знаменитый рыбный салат, красиво украшенный свежей зеленью.

Наконец она тоже уселась и залпом осушила бокал вина.

— А теперь ешьте, — сказала она Солу Фолкнеру, жадно глядевшему на угощения. Бедняга весь день работал, сейчас было уже три, отец никогда не отпускал его нормально пообедать, а разрешал только перехватить бутерброд, на который сегодня у него времени не хватило, поэтому он с удовольствием набросился на еду. Каждый прожеванный кусок он сопровождал глотком кислого вина. Минут через десять он ослабил узел галстука, через пятнадцать голова у него уже чуть-чуть кружилась, и он вдруг представил, как хороши скоро будут вишни в цвету. Он прямо видел эти цветущие вишни и радовался так, словно никогда раньше не видел их. А может, и правда не видел. Ведь если хорошенько припомнить, у него никогда не хватало времени даже на маленькие радости, он никогда не болтался с друзьями, про любовь слыхом не слыхивал, танцевал только иногда в одиночестве в пустом доме, приглушив радио.

А Вивьен налегала на вино и с интересом наблюдала за симпатичным гостем. Подождав, когда он начнет жевать менее энергично, она задала ему всего один-единственный вопрос:

— Итак, кто же вы такой будете, мистер Сол Фолкнер?

И тут гостя прорвало. Он рассказал ей, что закончил Гарвард и бизнес-колледж, что ему двадцать пять лет. Что семья его живет в своем старом темплтонском доме только летом, а остальное время в Висконсине, где у них пивоварное дело. В этом году они заехали рано, и отец решил сделать его своим личным помощником, и вот теперь он надрывает задницу забесплатно; правда, считается, что отец учит его бизнесу, хотя, откровенно говоря, бизнесом может заниматься безо всякой учебы даже обезьяна. К тому же пиво — это такая вещь, от которой люди и так никогда не откажутся; и кроме того, он никак не может взять в толк, какое отношение к пивоваренному бизнесу может иметь контрабандная торговля сигарами в Манхэттене. Но так или иначе всем этим ему еще долго придется заниматься, если старый осел папаша не загнется и не передаст ему свое дело.

— Ну надо же… — протянула Вивьен, кивая.

А между тем солнце клонилось к закату — там, где еще недавно все было залито его светом, теперь сгущалась тень. С уходом солнца снова возвращалась зима, и с озера задувал промозглый ветерок. Сол так увлекся рассказом и так распалился, что Ви постеснялась перебить его и пригласить в дом. Чтобы не замерзнуть, она продолжала налегать на вино.

А подвыпивший Сол, развалившись на стуле, с новой силой пустился в откровения. Дескать, старый козел навесил на него и еще одну заботу — скупать старинную недвижимость в Темплтоне, чтобы она, упаси бог, не досталась каким-нибудь современным пронырам, которые могут скупить здесь все, уничтожить всю красоту и понастроить всяких там фастфудов и мегамоллов. Не далее как сегодня утром, когда до них дошел слух, что Ви собирается продавать Эверелл-Коттедж, папаша орал со своего трона (тут Сол-пятый объяснил Ви, словно она была маленькая, что имеется в виду унитаз), что удавится, а не позволит Ви продать дом с участком каким-нибудь заезжим прохвостам, которые понастроят тут мегамоллов, что он удавится, а не допустит мегамоллов в Темплтоне. Поэтому Сол клятвенно пообещал папаше перебить любую цену, какую предложат Ви за дом, лишь бы только тот не достался чужим.