– Есть. Ты будешь читать? Попросим сейчас кого-нибудь подать их.

У капитана как раз начался очередной монолог. Все невольно стали вслушиваться в быстрый поток фраз.

– Всю жизнь ты, Петька, собирал свою библиотеку. По гарнизонам ездили, но книги всегда перевозили с собой. Ты покупал их еще и еще. Вот и здесь, в Джелалабаде, успел за несколько месяцев службы целый чемодан книг накупить. Кто теперь их будет читать?! – Офицер тяжело вздохнул и продолжил. – Да, это вопрос. Мне, слепому, теперь эти книги не по зубам будут. Это мне наказание за «накопительство». Вот и жена часто за это ругала, мол, лучше бы вещи покупал. А я считал это своим счастьем – очень с детства любил книги читать, хотел «наесться» их досыта. Полагаю, Петька, что ты не знаешь, что такое счастье, и просто путаешь понятия, принимая за счастье такую вот «сытость». А истина заключается в том, что мы не имеем ничего постоянного на этой земле. Все вмиг проходит, и ничего нам не принадлежит, все взаймы. Взаймы здоровье, взаймы сила и красота, взаймы честь и власть, взаймы знание и умение, и любое другое земное благо. Вот и глаза свои я получил взаймы. Теперь пришло время их отдать…

Копейкин замолчал. Послышался отчетливый скрип зубов – офицер еле сдерживал рыдания.

– Петро, слышишь меня? – живо откликнулся Александр Кроха.

Ответа не последовало. Решили все же теперь попробовать почитать письма – возможно, услышанные знакомые строчки смогут вернуть несчастного в «этот мир».

Заглянувший в палату на крик солдатик из числа выздоравливающих подал письма десантнику. Тот несколько минут нерешительно вертел их в руках:

– С детства мама приучала меня, что читать чужие письма нельзя. Приходится идти против принципов. Но это во благо!

Он несколько минут просматривал исписанные листочки, разыскивая наиболее, на его взгляд, подходящие. Наконец, решился начать:

«Здравствуй, дорогой Петруша! Получили от тебя два последних письма. Одно от 7 декабря, получили 17 числа, одно от 15 декабря, пришло сегодня, 22-го. Большое спасибо за письма. Да, долго они идут, особенно некоторые, как будто пешком топают самостоятельно, а не на транспорте переезжают из города в город. Мы с Юриком очень по тебе скучаем. Он нарисовал тебе лошадку, на которой ты должен поскорее прискакать к нам в Киев. Сынок даже придумал, где он поселит эту лошадь – балкон ведь у нас большой. Он ждал, что папу отпустят на его день рождения, ведь неделю назад ему уже 5 лет исполнилось. Твоя открытка успела вовремя, он даже спал с ней в обнимку.

Петруша, скоро Новый год. Как хочется встретить его с тобой! В мыслях так оно и будет. Самое заветное желание – увидеть тебя. Но до твоего отпуска еще очень далеко. Между тем, я придумываю, как мы его будем втроем проводить. Береги себя. У нас все тихо и спокойно. Дела у меня на работе идут нормально. Юрик ходик в детский сад без особого желания. Говорит, что не хочет оказаться вне дома, мол, вдруг папа внезапно приедет. Твои родители передают привет (были они у нас в гостях на день рождения Юрика). Просили также тебе привет передавать: Шудрики, Семен Гармс, Света Веник, Толстые. Пиши чаще. До свидания. Крепко целуем. Женя и Юрочка. 22.12.1983 г.».

После этого письма последовало второе, третье. Так и представлялась молодая женщина с малолетним сынишкой, пишущая эти трогательные строчки. А Александр Кроха вошел во вкус. Каждый раз он несколько раз звал Петра, потом начинал читать. Но ничего не менялось. Правда, говорить Копейкин перестал, но было неясно – доходят ли до него эти послания.

Письма закончились. Их было не менее десяти. Кроха не терял надежду. Теперь надо читать вновь и вновь. Пусть читку повторят перед сном. Офицеры обещали это исполнить.

Когда десантника уносили на носилках в свою палату, он попросил задержаться на минутку, потом задумчиво произнес:

– Первый шаг к спасению – это изменить свое отношение к происходящему. Проблема в нас самих, ведь наш взгляд много значит. Я провел сегодня бессонную ночь, но не жалею об этом. Многое передумал, переосмыслил, взвесил, переоценил. Спасибо вам, мужики, очень рад, что нас столкнула судьба, пусть на короткий миг, но этого хватило. Теперь я знаю, что мне делать в будущем. Будем жить!

Он помахал на прощание рукой и исчез в коридоре.

Невский и Красько переглянулись, одновременно показав друг другу большой палец. Можно было не волноваться за жизнь этого офицера.

Глава 6. Июнь 1982 года

1

Все время полета Невский просидел у иллюминатора. Правда, кроме безжизненных желто-оранжевых гор почти ничего не видел. Очень редко вдоль небольших речек замечал участки зелени.

Приземлились без происшествий. Майор Леденец, подхватив свой небольшой багаж, заспешил из самолета. Надо было определиться с транспортом до расположения Кандагарской Бригады. Он обещал прихватить Александра, и будет ждать его у здания аэровокзала.

Старший лейтенант с волнением ступил на землю – здесь ему предстоит провести свою службу. Как-то все сложится?

Сказать, что было жарко – значит, ничего не сказать. Невольно сравнил эти свои первые ощущения с подобными же при прибытии в Кабул. Это был уже не жар из духовки, как там. Нет, так могла посылать раскаленные волны воздуха только мартеновская печь (в школе у них была экскурсия на металлургический завод Алапаевска). Тогда же многие его одноклассники посочувствовали металлургам, мол, как они тут мучаются от жары. Теперь ему самому предстояло день и ночь жить и работать рядом с такой «печью».

Самолет остановился довольно далеко от причудливого здания аэропорта. Не менее полкилометра предстояло пройти по бетонной полосе. Прилетевшие офицеры быстро выходили из самолета и двигались к зданию друг за другом. Невский подхватил свои тяжелые вещи и пошел следом. Но…

Удалось пройти не более десятка шагов по бетонке, как ручка чемодана оторвалась. Проклятье! Чего боялся, то и случилось. Хорошо, что в конечной точке маршрута. Но как теперь донести тяжеленный чемодан до аэропорта?

На помощь рассчитывать не приходилось – Невский шел от самолета самым последним. Кричать о помощи показалось нелепым. Попробовал толкать ногами проклятый «оккупант», но хватило усилия только на пять-шесть метров. Вот незадача!

Принял единственно верное решение – оставил чемодан на месте. Быстро пошел с одной сумкой к зданию вокзала. Несколько раз оглянулся – чемодан сиротливо стоял посреди взлетной полосы.

У аэропорта было людно: несколько групп солдат и сержантов в синих беретах и парадной форме с аксельбантами громко переговаривались, фотографировались, обнимались. Многие были в одних тельняшках. Практически все загорели до черноты. Почти у всех в руках были компактные черные чемоданчики – кейсы. На мундирах некоторых красовались боевые награды.

«Это дембеля ждут отправки в Союз», – догадался старший лейтенант. Он подошел к одной из групп. Выбрал старшего по званию, представился. Приказывать в подобной ситуации было бы ошибкой, это офицер понимал. Попросил ребят помочь ему донести чемодан, кивнул в сторону взлетной полосы, для убедительности еще показал оторванную ручку, которую так и нес в руке.