По словам детей, пистолет принадлежал ему, что подтверждалось и данными регистрации. Лейф получил лицензию, когда на старости лет увлекся спортивной стрельбой.

Эрика перелистала бумаги в поисках отчета баллистической экспертизы, но не нашла его. Она нахмурилась. Ее это встревожило – она знала, что получила все материалы, касающиеся его смерти. Либо анализ пистолета и пули не был проведен, либо отчет затерялся. Потянувшись за блокнотом, который всегда лежал под рукой, Эрика написала: «Баллистическая экспертиза» – и поставила вопросительный знак. У нее не было никаких причин подозревать, что со следствием по поводу самоубийства Лейфа что-то не так, – просто ей не нравилось, когда в пазле недостает фрагментов. Во всяком случае, это надо проверить. Между тем со смерти Лейфа прошло уже пятнадцать лет, так что потребуется большое везение, чтобы ей удалось добраться до тех, кто тогда занимался судебно-медицинской и криминологической экспертизой.

Так или иначе, это придется отложить до завтра. Слишком поздний вечер, чтобы браться за это дело. Эрика откинулась на диване, положив ноги на журнальный столик, поверх папок и бумаг. У вина был потрясающий вкус, и она подумала с некоторым чувством вины, что после лета надо будет взять «отпуск» от алкоголя. Она не одна на свете, кто находит всякие причины и летом практически каждый день выпивает по бокалу вина, однако от этого не легче. Осенью она обязательно присоединится к кампании «В сентябре не пьем». Довольная тем, что приняла такое полезное для здоровья решение, Эрика отпила еще глоток и почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло. Ее интересовало, что же случилось и почему Патрик так задержался на работе, однако она понимала, что нет смысла расспрашивать, пока он не вернется домой.

Эрика снова подалась вперед и еще раз посмотрела на фотографию Лейфа, голова которого была окружена лужей крови, точно нимбом. Ее все не отпускала мысль о причинах его самоубийства. Ясное дело, можно потерять вкус к жизни, когда умерла любимая жена. Но ведь у него остались дети, к тому же с момента смерти жены прошло несколько лет… Да и зачем интересоваться старым расследованием, если не собираешься жить дальше?

* * *

Билл стукнул кулаком по рулю, когда они отъехали от участка в его машине. Карим молча сидел рядом и смотрел в одну точку. Сумрки окрасили небо в лилово-красные цвета, но он видел лишь тьму, которую создал сам. Все произошедшее сегодня показало, что нельзя убежать от собственной вины – Бог знает, что он сделал, и карает его за это.

Сколько жизней на его совести, Карим и сам не знал, – все, кого он назвал, бесследно исчезли, и никто не знал, что с ними случилось. Может быть, они живы – а может быть, и нет. Точно известно только то, что их жены и дети плакали, пока не заснули от изнеможения.

Карим спас себя и собственную шкуру – за счет других. Как он предполагал жить с этим дальше? Он затерялся в мыслях бежать, построить новую жизнь далеко от этих мест. Но старая жизнь, старые грехи преследовали его.

– It’s scandal, but don’t you worry, I will sort out for you, okay?[48]

Голос Билла грохотал от кипевших внутри чувств, и Карим был благодарен, что кто-то в него верит, что кто-то на его стороне. Но он не заслужил этого – и слова Билла не проникли в его душу. Единственное, что звучало у него в ушах, – многократно повторенная фраза на арабском языке: «Дай нам правду!»

По полу бегали тараканы, облепляли пятна крови, оставшиеся от тех, кто сидел в этой камере до него. Он дал тем, кто его допрашивал, все, чего они хотели. Пожертвовал другими ради себя.

Когда шведский полицейский сказал, что он должен последовать в участок, Кариму даже не пришло в голову возражать. Ведь он виновен. Виновен перед Богом. На его руках кровь. Он не заслужил своей новой родины. Он недостоин Амины, Хассана и Самии. Этого уже ничто не изменит. Даже удивительно, как он мог так долго обманывать самого себя…

Когда Билл высадил его у дома, Амина стояла снаружи, ожидая его. Ее темные глаза были полны страха – как в то утро в Дамаске, когда его уволокла полиция. Смотреть ей в глаза Карим не мог – прошел мимо нее и лег в постель.

Отвернувшись спиной к двери, он смотрел в стену. Пару часов спустя услышал, как Амина разделась и легла рядом. Она нежно положила руку ему на спину. Карим не стал возражать, но продолжал делать вид, что спит.

Он понимал, что ему не удастся ее обмануть. Он ощущал, как ее тело содрогается от рыданий – и слышал, как она шепотом молится по-арабски.

* * *

Рита вышла ему навстречу в холл, когда Мелльберг захлопнул за собой входную дверь.

– Тсс! Лео заснул на диване, а Юханна пошла вниз укладывать Лизу. Что случилось?

Мелльберг почувствовал запах чили кон карне[49], и на мгновение его гнев рассеялся, уступив место голоду. Потом он вспомнил о только что пережитом унижении, и ярость вспыхнула с новой силой.

– Мои трижды проклятые коллеги вонзили мне нож в спину! – воскликнул он и скинул ботинки на коврике у двери. Поймав взгляд Риты, нагнулся, поднял их и поставил на полку для обуви слева от двери.

– Проходи и рассказывай, что стряслось, – сказала Рита, направляясь в кухню. – У меня еда на плите, не хочу, чтобы подгорела.

Ворча, Бертиль последовал за ней и плюхнулся на один из стульев. Втянул ноздрями воздух – запах стоял восхитительный.

– Рассказывай, – проговорила Рита. – Но потише, чтобы не разбудить Лео. – Она погрозила ему большой деревянной ложкой, которой помешивала чили.

– Сперва мне надо что-нибудь съесть, я возмущен до глубины души. Ни разу за всю карьеру меня так не предавали. Да, разве что в Гётеборге в восемьдесят шестом году, когда мой тогдашний начальник…

Рита подняла ладонь.

– Чили будет готово через десять минут, пойди пока поцелуй Лео – он так сладко спит на диване, – а потом поговорим за ужином.

Послушавшись ее, Мелльберг пошел в гостиную. Ему не надо было отдельного приглашения, чтобы пообниматься с мальчиком, которому он стал дедушкой. Бертиль присутствовал при рождении Лео, и с тех пор у них сложились совершенно особые отношения. При виде спящего на диване мальчика пульс у него успокоился. Лео – лучшее, что у него есть в жизни. Ну, пожалуй, он делит первое место с Ритой. С другой стороны, ей тоже повезло. Не каждой выпадает счастье видеть рядом с собой такого заслуженного мужчину. Порой ему даже казалось, что она не до конца осознает и ценит этот факт. Но это придет с годами. Он – тот лакомый кусочек, который со временем становится только лучше.

Лео зашевелился во сне, и Мелльберг слегка подвинул его, чтобы сесть рядом. После отпуска мальчуган был очень загорелый, а волосы выгорели и стали светлее. Бертиль нежно убрал прядь волос, упавшую ему на лицо. Ребенок был и вправду прекрасен. У Мелльберга в голове не укладывалось, что они не кровные родственники. Но, как известно, с кем поведешься…