Патрик оглядел собравшихся, и Мелльберг погладил себя по животу.

– Да-да, я понимаю, что вы все слегка лишились дара речи и не совсем успевали за событиями. Но так уж обстоит дело в полицейской работе – если тщательно трудиться над основной задачей, рано или поздно наступает момент, когда достаточно оказаться в нужное время в нужном месте. И, можно сказать, ваш покорный слуга имеет склонность именно там и оказываться.

Он смолк и оглядел коллег. Никто не проронил ни слова. Мелльберг нахмурил брови.

– Ну можно было бы сказать пару добрых слов… Не то чтобы я ожидал оваций, но такая явная зависть вам, прямо скажем, не к лицу.

Патрик буквально кипел от ярости, однако просто не мог придумать, с чего начать. Он давно привык к монументальной глупости Мелльберга, однако на этот раз тот поставил рекорд.

– Бертиль. Во-первых, грубейшей ошибкой было не оповестить коллег, когда ты принял анонимный звонок. Все мы были при телефонах – чего стоило снять трубку и просто проинформировать кого-нибудь из нас? Во-вторых, я не понимаю, как ты мог поехать в центр для беженцев без всякой подготовки, даже не захватив с собой переводчика. Не будь я в таком бешенстве, точно лишился бы дара речи. В-третьих – ворваться в дом к женщине, которая не понимает, что ты говоришь, размахивая ветеринарной справкой, – это просто…

Патрик сбился. Сжав кулаки, он перевел дух и оглядел помещение.

Стояла такая тишина, что можно было бы услышать, если б упала булавка. Остальные смотрели в стол, не решаясь поднять глаза на Патрика и Мелльберга.

– Какого черта! – взорвался шеф; от злости он буквально побелел. – Я тут вам нашел убийцу ребенка и принес, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой, а вы мне – нож в спину! Думаете, я не понимаю, что причина всему – зависть, поскольку вы знаете, что вся слава достанется мне, раскрывшему это дело? Но, доложу я вам, просто восторжествует справедливость, поскольку вы отвлеклись на какую-то идиотскую версию по поводу родителей ребенка, в то время как все в поселке уже поняли очевидное – что у нас за углом целый лагерь преступников. Слава богу, инстинкт не подвел старую ищейку – я вывел вас прямо на того, кто это сделал, и именно этого вы не можете перенести. Что я сделал то, с чем не справились вы. Вы все желаете быть политкорректными, но иногда приходится называть лопату лопатой… Нет, катитесь вы ко всем чертям!

Мелльберг вскочил из-за стола – его волосы разметались и повисли над левым ухом – и выскочил, захлопнув за собой дверь, так что стекла задрожали.

Некоторое время все молчали. Потом Патрик сделал глубокий вдох.

– Ну что ж, прекрасно, – проговорил он. – Что будем делать дальше? Мы попали в переделку, из которой надо как-то выходить.

Мартин поднял руку, и Хедстрём кивнул.

– У нас вообще есть основания задерживать Карима?

– Да, поскольку в его доме были обнаружены детские трусики. Действительно, на них мотивы из мультика «Холодное сердце», но пока у нас нет доказательств, что это трусики Неи и что именно он спрятал их там. Придется действовать осторожно. И он, и его жена очень остро отреагировали на задержание. Кто знает, что им пришлось пережить в своей стране…

– А что, если это все-таки он? – спросила Паула.

Несколько мгновений Патрик взвешивал ответ.

– Разумеется, это возможно, однако представляется маловероятным с учетом странного анонимного звонка. С таким же успехом это мог быть сам убийца, который подкинул трусики, чтобы свалить вину на кого-то другого. Нам остается лишь держать голову холодной и делать свою работу очень основательно. У нас нет права на ошибку.

– Прежде чем мы начнем, – взял слово Йоста, – я могу сообщить, что мне позвонили из Уддеваллы по поводу того Туре Карлссона. По словам соседей, в последние недели он не бывал дома, и никто не знает, где он находится.

Сидящие за столом переглянулись.

– Не будем горячиться, – сказал Патрик. – С большой вероятностью, это всего лишь совпадение. Пусть коллеги в Уддевалле продолжают искать Туре Карлссона, а мы будем работать над тем, что у нас есть.

Он кивнул Аннике.

– Ты не могла бы выяснить хоть что-нибудь по поводу того анонимного звонка, поступившего в участок? Мы ведь записываем все входящие звонки – надо прослушать и посмотреть, что это даст. Йоста, ты возьмешь с собой фотографии трусиков, обнаруженных в доме у Карима, и покажешь Эве и Петеру – посмотрим, опознают ли они их. Мартин и Паула, постарайтесь узнать как можно больше о Кариме – есть ли у него криминальное прошлое, как его характеризуют другие обитатели центра и так далее.

Все, кому было дано задание, кивали, и Патрик усилием воли заставил себя расслабиться, опустить плечи. От гнева он чувствовал себя как натянутая струна, сердце колотилось в груди. Стресс и напряжение могли привести к катастрофическим последствиям, а ему категорически не хотелось оказаться сейчас в больнице. Такого они сейчас просто не могли себе позволить.

Сердце снова забилось ровнее, и Патрик с облегчением выдохнул.

– Я попытаюсь поговорить с Каримом. Он, конечно, в шоке, но, если повезет, может быть, нам совместными усилиями удастся внести ясность.

Оглядев понурые лица, он кратко закончил:

– Сделайте все от вас зависящее, и мы снова направим следствие по верному пути. Мелльберг и раньше подносил нам сюрпризы, они будут и в дальнейшем. Тут мы мало что можем сделать.

Не дожидаясь ответа, Хедстрём взял блокнот и пошел в тот конец участка, где находились камеры. Когда проходил мимо стойки, раздался звонок в дверь, и он пошел открыть. На пороге стоял взбешенный Билл Андерссон, и Патрик мысленно вздохнул. Этого он и боялся. Сейчас начнется.

* * *

Уложив детей пораньше, Эрика устроилась на диване с бокалом красного и плошкой орехов. Она проголодалась, и ей следовало бы приготовить себе что-нибудь посытнее, но так скучно было готовить только для себя, а Патрик прислал сообщение, что будет поздно.

Несколько папок, хранившихся у нее на рабочем столе, она прихватила с собой, чтобы еще раз полистать их. Нужно время, прежде чем все сведения отложатся в голове. Для этого Эрика постоянно перечитывала статьи и распечатки и вынимала фотографии, пытаясь взглянуть на них новыми глазами.

Поразмышляв минутку, она потянулась к папке с надписью «Лейф». Без сомнений, он станет главным героем ее книги, однако есть немало вопросов, на которые предстоит найти ответ. Почему он изменил свое мнение? Почему от полной убежденности в том, что Хелена и Мария убили Стеллу, пришел к сомнениям? И почему покончил с собой? Депрессия в связи со смертью жены – или нечто другое?

Эрика достала копии протоколов вскрытия и фотографии мертвого Лейфа. Он лежал головой на столе в своем кабинете, рядом с ним стоял бокал с виски, в правой руке зажат пистолет. Лицо было повернуто к пистолету, большая лужа крови вытекла из виска и застыла у него под головой. На виске виднелась рана, глаза были открытые и остекленевшие. По данным вскрытия, он был мертв уже несколько суток, когда один из сыновей обнаружил его.