— Пожа-а-алуйста, не н-надо, — начала заикаться дура. — Я все с-сделаю. На-на все гот-това… Только не та-а-ак. П-пожалуйста.

Очередной взрыв смеха. Ничтожные твари! Скоты! Магия уже шипела в ауре. Как можно?! Так низко пасть?! Хотелось испепелить всех! И овцу малолетнюю, предлагающую себя ему! И Тарэзэса!

Подлец наконец перестал щупать чужой зад через плащ и бросил непонятную фразу своему переводчику. Тот тяжело вздохнул и неуверенно заозирался, все еще не торопясь исполнять свои обязанности. Тогда черный наклонился над ухом девчонки и резко рявкнул на регесторском:

— На колени!

Голос у него оказался хриплым, низким и немного вибрирующим, видимо из-за отвратительного акцента. Рыдающая идиотка дернулась, будто от удара, и рухнула в снег, как подкошенная. Мне же оставалось еще несколько человек обойти!

— Если вы хотите быть с господином Тарэзэсом, — едва слышно молвил переводчик. — Вы должны поцеловать ему ноги.

Уши заложил магический треск. Возмущенно пыхтя, я вылетела в пустое пространство, оцепленное зрителями. Негодяй резко вскинул голову и уставился на меня. Одна секунда, вторая… Узнал. И мгновенно потерял интерес к презренной, бьющейся в настоящей истерике идиотке.

— Отойди от нее! — процедила я, уперев руки в бока.

Он все прекрасно понимал. И, разумеется, не спешил исполнять. Дикое любопытство и очередное предвкушение — вот что я прочла на темном, перекошенном ядовитой усмешкой, лице. Новая зверюшка пожаловала на его представление, как она поступит?

— Шаг назад, черномазая обезьяна! — раз уж я нарушила клятые правила безопасности в общении с этим токсичным уродом, то собиралась идти до конца. — Проваливай отсюда! Здесь высокоразвитая, передавая Империя, катись к себе в дикую пустыню и там покупай женщин, измывайся над ними, насилуй, подправляй им память и насилуй снова, а наших трогать не смей!

Выглядела я наверняка, как безумная. В своей красной шубе нараспашку, с растрепанными, белыми волосами, в энергетическим ореоле, злая! Тарэзэс нехорошо хмыкнул, переступил через валявшуюся у него в ногах девку и неспешно двинулся навстречу. Плечи его агрессивно расправились, лицо потемнело, в угольных глазах пылало желание убивать, долго и мучительно, снег под сапогами пугающе скрипел. Но пугаться я не собиралась ни его массивности, ни красноречивого взора. О да, я нанесла ему сильнейшее оскорбление, вряд ли надменный зарвавшийся гордец когда-либо слышал о себе унизительную правду! Ну, так пусть послушает! Раз посмел снова насмехаться над регесторками! Волосатый монстр надвигался на меня, толпа в ужасе отхлынула назад, я же не шевелилась. Ничего он мне не сделает. А если попытается, я от него мокрого места не оставлю!

Мы таращились друг на друга, не отводя взглядов, как звери на поединке. По спине тек пот, в ушах бухало, но отступать нельзя, кто первый дрогнет, тот проиграет зрительную дуэль. Дело принципа, чести! Ледяное презрение, ненависть давили, никогда меня так не пробирало, и чем ближе Тарэзэс подходил, тем быстрее росло напряжение. В горле возник ком, и в какой-то момент я перестала дышать.

Урод остановился в опасной близости, навис надо мной, я разглядела тонкие морщины в уголках глаз, крыльях носа. Черный локон бесстыдно упал мне на плечо. С колоссальным трудом удалось не отшатнуться. Белоснежные зубы сверкали, как у хищника, готовившегося запустить их в жертву.

— Если я захочу, — доверительно и с беспощадной нежностью выдохнул он. — Ты не только станешь целовать мне сапоги, ты сожрешь весь снег на этой мостовой и вылижешь ее передо мной своим языком.

Это было слишком.

В груди будто бомба взорвалась. Никто никогда бы не посмел сказать регесторской аристократке что-то подобное! Пусть тихо, почти интимным шепотом, но такое… На крошечное мгновение я даже растерялась, задохнулась, а когда пришла в себя, обнаружила на своей ладони огненную боевую сферу солидного размера. От немыслимой наглости воленстирца бросило в дрожь, внутренние тормоза срывало один за другим, а иностранец просто смотрел — провокационно, самодовольно и насмешливо дожидаясь ответа… Предки, я не знаю, как не кинулась на него, собрала в себе последние крупицы выдержки, кое-как изобразила спокойствие.

— Это вряд ли, — вытолкала слова из пересохшего горла. — Еще одно оскорбление, и я поджарю твои патлы.

Равнодушно покосившись на трескучую структуру, гадкий варвар безмятежно предложил:

— Попробуй.

— Фло, перестань! — донесся окрик Бланш. — Все! Хватит! Успокойся!

Рядом с подругой стояла красная от позора девчонка, похоже, уже осознавшая опасность, которую ей удалось избежать… Которую я помогла ей избежать!

Тарэзэс нарывался специально, а мне так хотелось угостить его силой… Так хотелось… Аж рука затряслась. И он, сволочь, видел это! Видел и высокомерно улыбался!

— Что здесь происходит?! Что за сборище?!

Городская гвардия, как всегда, вовремя. Ха-ха!

Офицеры в синей форме пробились через стихийное оцепление. Недовольно поморщившись, воленстирец отступил на шаг, не сводя с меня надменного, горящего обещанием горьких последствий взора. Такой я уже видела… там на смотровой площадке в поселке Осиный холм. Щелкнув пальцами переводчику, волосатый варвар развернулся и направился прочь мимо торговых рядов. Никто из гвардейцев не попытался его задержать, зрители принялись расходиться, и только несколько продавщиц жидко зааплодировали.

Уфф…

Потихоньку меня отпускало… Глубоко задышав, кое-как развеяла сферу и запахнула шубу, пытаясь согреться и перестать трястись. Как же холодно, проклятье… Вот… паршивая черная обезьяна! Достав из кармана сигареты, прикурила. Бесят эти воленстирцы! Животная, инстинктивная агрессия у меня к ним. Ненавижу! И этого Бадда Тарэзэса ненавижу особенно! Глубоко затянулась. А ведь он не заплатил за свои слова! У меня до сих пор от них ступор в голове… Токсичная сволочь! Однажды… когда я верну роду Келерой былое уважение, признание в обществе, я найду способ встретиться с ее величеством и поставлю наконец вопрос об изоляции северного соседа! Жаль, у меня нет власти, иначе я бы… я… Разумеется, я бы тогда много чего наворотила!

Меня штормило, но сигареты расслабляли, вскоре гнев померк. Тут еще усатый лейтенант подошел и отчитал за демонстрацию боевых структур в общественном месте. «Нельзя, мэм, вы же знаете!» На счастье, он не потребовал ни кольца, ни браслета для проверки… И все потому что не желал связываться с воленстирцами! Ну да, не бежать же за Тарезэсом, не начинать волокиту с посольством черных…

Через четверть часа люди разошлись, а я наконец накурилась. Все это время Бланш обрабатывала девицу, которой, оказывается, перед свадьбой изменил жених, и эта дура решила ему отомстить… Менталистка не была бы менталисткой, если бы не смогла вправить тупой девке мозги. Мягкий тон, доброжелательность, разумные аргументы и вот — испив чаю с отложенным эклером, это создание наконец поняло, как глупо, по-детски поступило. Фу! Я к ним не приближалась. Русоволосая беднячка раздражала…