– А тебе как здесь вообще? Нравится?

– Да, – кивнула Оля и зарделась от удовольствия. – Я буду играть в пьесе!

– В какой?

– «Гамлет».

– Ничего себе. И кто ты?

– Офелия.

– А Гамлет – тот пацан, с которым я тебя видел?

– Да.

– Получается, это твой двоюродный брат?

Оля отвела глаза, и оставшийся путь они прошли молча. Входя в сад, Глеб столкнулся с высоким мужчиной с прозрачными, почти белыми глазами. Он выходил из калитки, и Глебу не оставалось ничего другого, кроме как шагнуть в сторону, пропуская незнакомца. Алик кивнул Оле:

– Привет.

Та съежилась и молча кивнула в ответ.

Алик, сильно хромая, направился к машине, Глеб посмотрел ему вслед.

– Кто это? – поинтересовался он у дочери.

– Это… начальник полиции.

– А что он здесь забыл?

– Ничего, – быстро сказала Оля и потянула Глеба в дом.

– Пойдем.

Они прошли через дурманящий сад, поднялись на крыльцо и толкнули дверь. Вера сидела в комнате за столом и смотрела на бывшего мужа. Он осунулся, выглядел измученным и больным. У Веры на краткий миг сжалось сердце – это она довела Глеба до такого состояния. Она перед ним виновата. Если бы можно было все исправить, она бы непременно исправила. Несмотря на все его грехи.

Оля проскользнула мимо отца:

– Мама, мы обедать будем?

– Будем, только чуть позже, – кивнула Вера. – Если голодна, возьми блины на кухне. Нам с папой надо поговорить.

Тот подтвердил:

– Надо.

Вера встала и направилась к выходу. Глеб посторонился, пропуская жену, и отметил, что она как-то изменилась. Вроде и одета в извечную рубашку и джинсы, светлые волосы забраны в хвост, но что-то уже не так.

Вера вышла на крыльцо, Глеб последовал за ней. Она тщательно закрыла за собой двери, кивнула в сторону небольшой лавочки, которую пару недель назад перетащила с заднего двора под окно, ошкурила и покрасила.

– Присаживайся.

Глеб внимательно осмотрел лавочку, сел. Вера пристроилась рядом.

– Начинай, – попросила Вера.

– Знаешь, я хотел тебя убить, – чистосердечно признался Глеб, автоматическим жестом заправляя прядь за ухо.

Вера кивнула:

– Я понимаю. Я тебя тоже.

– Из-за измен?

– Да.

– Некрасиво с моей стороны, но против природы не попрешь, а ты…

– Замолчи. Я больше не хочу это слушать.

– Хорошо. Я дурак, возможно, болен, вон Дэвид Духовны от сексоголизма даже лечился, ну а ты-то как могла так со мной поступить?

– Мне требовалось увезти Олю. Я не хочу, чтобы она жила как я.

– А ты плохо жила? – возмутился Глеб.

– Я жила ни плохо ни хорошо, но это был мой выбор. А она должна сделать свой.

– Но ты лишила ее этого выбора! Почему мы не могли сесть и обо всем откровенно поговорить? Оля бы сама решила…

Вера закатила глаза и махнула рукой:

– Да перестань ты. Какая пятнадцатилетняя девчонка откажется от перспективы управлять миром? И маминым словам о загубленной жизни она не поверит, пока на своей шкуре не испытает.

– Да о чем ты?

– О том, что у Оли действительно есть дар. Не только предсказывать будущее, но и лечить людей и даже губить их. Понимаешь?

– Охренеть. Правда?

– Да, правда. А теперь давай представим, что бы Оля сделала, например, с теми, кто попытался ее сжечь?

– Что? – подскочил Глеб. – Никто ее не сжигал!

– Сжигал. Просто я успела вовремя. Ее хотели сжечь собственные одноклассники. Решили, будто она ведьма, потому что она предсказала смерть одного из них.

Глеб схватился за голову и почувствовал, что вспотел. Снял пиджак.

– Я не понимаю, о чем ты? – забормотал он, тяжело дыша.

– Это та сторона моего дара, о которой ты не знаешь, Глеб. Я тебе не говорила, не хотела, чтобы ты знал.

– Ну, надо просто как-то аккуратно с этим обращаться, – неуверенно предложил Глеб.

– Да что ты? – Вера наконец-то отважилась посмотреть мужу в глаза. – А ты знаешь, что каждый раз, когда человек с даром вмешивается в ход событий, он платит за это потерей того, что ему дорого?

– Я ничего не понимаю, о чем ты говоришь? Какой дар? Куда вмешиваешься? За что платить? – Глеб вскочил с лавочки и принялся мерить пространство перед ней, поддевая носком туфли мелкие камушки. – Ты можешь объяснить по-человечески? Я уже запутался в этой мистической ерунде!

– С тобой ничего не происходило в последнее время? В плане здоровья? – Вера пристально посмотрела на мужа.

– У меня был инфаркт, – прошептал Глеб. – Но какое это имеет отношение к тебе? Хотя да, я очень переживал, и мне пришлось много всего пережить.

– Инфаркт у тебя случился потому, что я спасла мужа сестры.

– Что? – Глеб рухнул на лавочку и посмотрел на жену. – Типа если ты помогаешь людям, то страдают твои близкие?

Вера кивнула.

– Ты знала об этом и все равно помогла какому-то левому мужику?

Вера снова кивнула:

– У меня не было выбора.

– Сука.

– Я знаю, поэтому я и подала на развод. Уезжай, Глеб, пожалуйста. Просто уезжай и спасайся. Пусть нас больше ничего не связывает.

– Да ты знаешь, что ты меня загнала из огня да в полымя! – заорал Глеб, снова вскакивая. – Вначале твой Борис сумасшедший меня на бабло развел, потом мне вроде как помогла… помог один человек, теперь она меня преследует. Мне пришлось отдать ей дом! У меня теперь нет ни гроша! Ты должна вернуться и не просто возместить мне долг, но и отработать то, что натворила! И где моя тачка?

Вера поднялась с лавки:

– Этого не будет, Глеб. Ты уже взрослый мальчик. Ты жил семнадцать лет, не утруждая себя лишними вопросами и плывя по течению. Жил за мой счет. Пришла пора повзрослеть. Ну или просто приспособиться и начать самому зарабатывать себе на красивую жизнь, футбол и арт-хаус. Прощай, Глеб.

Вера направилась к дому.

– Ты не можешь просто так уйти. – Глеб схватил Веру за руку.

– Отпусти, – Вера посмотрела на руку.

– А то что? – Глеб рывком привлек ее к себе.

Как же быстро человек проходит тот самый пресловутый рубеж от любви до ненависти. Как она могла казаться ему красивой? Серая мышь. Пройдешь и не оглянешься. Дрянь.

– Любовников своих позовешь?