— Не знаю. Может, нам следует повстречаться со Стейни или даже Бертой? — спросил Мэтью. — А вдруг удастся выудить у них факты, подтверждающие нашу версию? Она, конечно, обожает Стейни, но вряд ли в подобных обстоятельствах станет его выгораживать.

— Наверное, ты прав. — Тора отложила бумаги и поднялась. — Все, я готова. Ты ломал для меня стену, и я чувствую себя обязанной пусть в малой степени, но отблагодарить тебя — составить компанию и проверить твою сумасшедшую версию.

— У тебя всегда найдется способ отблагодарить меня, — улыбнулся Мэтью.

Тора молча смотрела в раскрытую книгу сказок, затем подняла голову и взволнованно произнесла:

— Постой, Мэтью. Ты только посмотри, что здесь написано!

Тора возбужденно тыкала пальцем в текст. Мэтью подошел к ней, вгляделся и ничего не понял.

— Я случайно открыла страницу перед рассказом об оставленных детях и свадьбе и вот что нашла. — Она прочитала вслух: — «Дабы призрак усопшего не бродил по земле, следует в подошвы мертвого тела воткнуть иголки». — Тора захлопнула книгу. — Убийца явно пытался застраховать себя от встречи с призраками своих жертв.

— И ты в это веришь? — скептически осведомился Мэтью.

— Сейчас не важно, верим ли мы с тобой в призраков. Главное, что преступник не сомневается в их существовании, — ответила Тора и покраснела, вспомнив жалобные звуки, похожие на рыдания брошенного на верную смерть ребенка. До сих пор она твердо держалась своего обещания никому о них не рассказывать, даже Мэтью.

— Почему ты покраснела? — спросил он. — Начинаешь верить в духов? В таком-то возрасте? — Он коснулся ее руки. — А может быть, тоже слышала плач? Признайся, ведь слышала?

Тора не умела лгать людям, которых любила, поэтому не стала притворяться и изображать непонимание.

— Да, нечто похожее на детский плач, — откровенно сказала она и тут же поправилась: — Конечно, никакого не оставленного. Просто ребенка.

— Замечательно, — довольно произнес Мэтью. — Надеюсь, ты была достаточно осторожна и не позволила малышу проползти вокруг себя трижды? Хотя сумасшедшей тебя не назовешь. Напротив, ты производишь впечатление вполне нормального человека.

Тора показала ему язык.

— Пошли, у нас есть дела поважнее разговоров о привидениях. Мы же собирались найти Берту или Стейни.

— Постарайся мысленно направить ползущее дитя к его матери, — продолжал подтрунивать над ней Мэтью.

— Самый лучший способ отделаться от него, — согласилась Тора.

Больше всего ей хотелось поскорее выбраться на улицу. Висевший в воздухе неприятный запах, исходивший от обгорелых костей, казалось, пропитал все здание. Проходя мимо Вигдис, Тора собралась было прикрыть нос ладонью, но взяла себя в руки и, прибавив шаг, задержала дыхание. Проскочив стойку администратора, она столкнулась с Тростуром Лауфейярсоном и буркнула, едва не потеряв равновесие:

— Простите.

— Ничего страшного, — хмуро ответил байдарочник, одетый в сухой водолазный костюм. Волосы у него были мокрыми. — Не байдарка, не сломаюсь, — недовольно прибавил он.

— Вы повредили свою байдарку? — удивилась Тора и, увидев лицо Тростура, непроизвольно воскликнула: — Я не дотрагивалась до нее, уверяю вас!

— Я знаю, — кивнул тот.

— Задержитесь, пожалуйста, — обратилась к нему Тора. — Мне нужно задать вам пару вопросов. — Она схватила его за плечо и удивилась, таким оно было мускулистым и крепким. — Мне никак не удается поговорить с вами, — умоляюще произнесла она.

— О чем именно? — Он обернулся, и Тора немедленно убрала руку с его плеча. — Не падал ли я с байдарки и не ударялся ли об ее днище головой? Нет, не падал и не ударялся.

Тора изумленно вскинула брови.

— Ничего подобного. Меня интересуют происшедшие здесь два убийства. Наверняка вы о них слышали.

На лице Тростура отразилось раздражение, тут же сменившееся мрачным предчувствием. Двери отеля распахнулись, и он увидел полицейских, несших гору костей.

— Что там происходит? — удивился байдарочник.

— Очень многое, но ничего хорошего, — ответила Тора. — Так есть у вас время на беседу со мной? — Она надеялась, что вид костей произведет на Тростура нужное впечатление и он разговорится.

— Ладно, — неожиданно согласился тот. — На встречу с полицейскими я не опоздаю. И если уж моя байдарка повреждена, молчать дальше нет смысла.

— Молчать о чем? — осведомилась Тора, приглашая байдарочника в небольшой садик, где стояли лавочки, плетеные стулья и столы. Они устроились за одним из них. Тора представила байдарочнику Мэтью и начала расспросы: — Какую информацию вы собирались сообщить полиции?

Лицо Тростура помрачнело.

— Утром в пятницу я, как обычно, отправился на тренировку, — взволнованно начал он, — подошел к байдарке и остолбенел. Она была вся в крови. Ну, не то чтобы вся — весла, сиденье и частично днище. Поскольку кровь была не моя, думаю, она имеет какое-то отношение к убийству.

Глаза Торы едва не вылезли из орбит.

— Сегодня уже вторник. Почему вы никому не рассказали об этом раньше?! — воскликнула она.

— Потому что об убийстве узнал только в воскресенье — случайно услышал разговор у стойки администратора. Но к тому времени я уже смыл кровь, — раздраженно ответил Тростур.

— Всю? Ни капельки не осталось? — Тора очень надеялась, что байдарочник пропустил хотя бы крошечное пятнышко, на котором может сохраниться отпечаток пальца преступника.

— Всю, — подтвердил Тростур и пояснил: — Я готовился к соревнованиям на Кубок мира, перед которыми все байдарки тщательно осматривают. Я не имел права рисковать и счистил все до последней капли. Так мне по крайней мере кажется. Только напрасно старался — байдарка оказалась поврежденной. Теперь прощай победа.

Тора не завидовала Тростуру, которому предстояла очень серьезная беседа с Торольфуром.

— Почему прощай? — спросила она.

— Идиот, забрызгавший мою байдарку кровью, определенно плавал на ней и ударился днищем о камни. Я все не мог понять, почему у меня плохие результаты на тренировках. Оказалось, в днище байдарки есть вмятины. Я увидел их только сегодня. В начале прошлой недели оно было абсолютно целым. Таким образом, убийца лишил меня возможности участвовать в мировом первенстве. — Тростур откинулся на спинку стула и сложил на груди руки. — Полиция скорее всего конфискует байдарку, а привыкать к другой у меня уже нет времени.

Больше всего Тростура удручало не убийство, а повреждения, нанесенные его байдарке.

— Возможно, вы не понимаете, что, если бы сообщили о крови в своей байдарке сразу или хотя бы в субботу, полиция смогла бы предотвратить второе убийство, случившееся вечером в воскресенье.