— Да зачем нам эти обломки? — удивляется Федор Преснухин. — Нам и так не продохнуть от прочих дел, а тут ты с какими-то железками. Вон на том поле остатки какого-то транспортника валяются… Если ты так интересуешься самолетными останками, сходи туда, покопайся…

— Нет, нет, — перебиваю я его, — меня интересуют не абы какие железки, а только обломки имеющегося на борту каждого разведчика телетайпа, наверняка оснащенного приставкой линейного шифрования, или как там эта штука называется.

— Ух ты, — восторженно подскакивает Федор, лучше других осведомленный об этой животрепещущей проблеме. — Так вот, оказывается, в чем основная хитрость-то состоит! Ну, ты и голова, ну и выдумщик! Да как же мы сможем прищучить РБ-ешку? Не на наших же двух тарантасах?

— Ясно, что мы сами изловить его не сможем, — соглашаюсь я. — Но мы сможем продумать и обеспечить главное — организацию всего дела. Нам, и именно нам, надо тщательно продумать все варианты операции, расставить ловцов и загонщиков на номера и не оставить нашим противникам ни единого шанса на спасение.

— Сделаем так, — понявший, что идея принята, капитан уверенно берет бразды правления в свои руки. — К завтрашнему утру каждый из вас должен придумать свой сюжет на тему: «Как нам поймать такой неслабый самолет?». — Тут он оглядывается на Стулова и веско добавляет: — И к нам с тобой это тоже относится.

С тем мы и расходимся по палаткам. Несмотря на общую усталость, мы еще долго перешептываемся, лежа в своих гамаках, предлагая все более и более изощренные способы захвата самолета. В конце концов договариваемся до того, что нам следует прокрасться с «партизанами» прямо к ближайшей авиабазе и взять его штурмом. Утром, а подъем у нас всегда до неприличия ранний, обсуждение выдвинутой мной накануне идеи продолжилось. Напившись местного, желтоватого на вид кофе и набив животы примитивными пресными блинами, мы заодно ознакомились и с уже более конкретным планом действий, который озвучил сам Воронин. Основное и центральное его положение состояло в том, что перехват самолета-разведчика можно было в принципе осуществить, только если использовать довольно значительные силы северо-вьетнамских ПВО. Перехват он предполагал произвести именно в тот момент, когда одни самолеты прикрытия, выработав свое горючее, полетят на заправку, а замена им еще не придет.

— Причем и сама смена запоздает не просто так, — энергично дирижирует капитан в воздухе своей ложкой, — мы в этом помешаем. Ведь в общем и целом прогонные маршруты, по которым подходит сменяющая пара истребителей, нам теперь достаточно хорошо известны. Их всего два. Либо они взлетают с резервного аэродрома близ Бангкока, либо с авианосца «Энтерпрайз», который постоянно болтается в Тонкинском заливе у самой часто используемой боевой авиацией американцев точки «Чарли». Следовательно, на обоих маршрутах придется выставить подвижные заслоны. Заслоны, естественно, будут не простые, а усиленные. В первом эшелоне пойдут по два звена МИГ-21, а в их тылу, то есть вблизи возможной точки будущих событий, разместим два, а то и три ракетных дивизиона. Задача у них будет одна — на какое-то время оставить RB-47 без помощи и прикрытия. Если только одна из этих противодействующих групп будет занята в деле, то вторая, временно свободная, будет находиться как бы в резерве. В случае обострения ситуации именно она должна будет оттянуть на себя американские самолеты и подставить их под кинжальный удар наших ракет. Это то, что касается мер предосторожности. Теперь самое главное. Как взять этот самолет? Полагаю, что пытаться посадить его на один из полевых вьетнамских аэродромов совершенно не нужно.

Заметив недоумение на наших лицах, капитан поспешил пояснить свою позицию.

— Дело в том, что, если даже и предположить невозможное, — вскочил он со своего места, — если нам удастся провернуть этот головоломный трюк, то по завершении его мы с вами вообще ничего не получим. Дело в том, что все американские пилоты и члены экипажей подобных самолетов имеют строжайшие инструкции на этот счет. В случае опасности захвата секретной техники потенциальным противником, они должны в первую очередь вывести из строя самые важные ее составные части. То есть ты, Косарев, вчера очень правильно выделил основную идею нашего плана. Нашим пилотам потребуется подвести самолет противника как можно ближе к земле и только потом спикировать на него сверху, чтобы с первой же атаки вывести у того из строя сразу один или даже два двигателя. Да, а кроме силовой составляющей, — увлеченно продолжал Воронин, — совершенно необходимо принять и массу чисто организационных действий. Надо будет договориться и с летчиками, и со службой наведения и оповещения, и с зенитчиками, разумеется. Сами понимаете, важность, да и секретность операции потребуют от нас особой четкости взаимодействия всех участников. И особое искусство потребуется от нас в придумывании подходящей легенды для наших помощников. Самим же нам нужно уже сейчас подумать над выбором той точки, в которой будем находиться мы сами. Именно выбор удачной позиции позволит нам первыми воспользоваться плодами проделанной работы, поскольку я недавно узнал, что здесь достаточно иных желающих опередить нас.

— То есть? — не утерпел Федор.

— В первую голову китайцы, которые на этой войне устраивают свои тайные делишки. В частности, они чуть ли не официально собирают по всей стране падающую с небес сбитую авиатехнику. Их, разумеется, тоже интересует не голый металл, а электроника, приборы связи, управления, мелкая авионика и многое другое, что за просто так им никто и никогда не продаст. Короче говоря, они нагло стаскивают под шумок в свою нору последние достижения американской технологии.

— Не-е-а, — недовольно замотал головой Преснухин, — мы нашей добычи не отдадим никому.

— Вот и я про то, — кивнул ему капитан.

Так что в будущей операции каждую мелочь нужно учитывать, да не по одному разу.

Вот таким образом высказанная мной явно бредовая идея с этого вечера начала постепенно обретать «плоть и кровь». И все последующие дни она, так или иначе, но поднималась в наших разговорах и незримо присутствовала в наших ежедневных действиях. Несколько последующих дней мы словно нарочно оставались все на той же позиции, каждое утро громогласно выходя в эфир и гадая про себя, когда же наступит конец долготерпению американцев. Время и обстоятельства поджимали нас постоянно. Мы все прекрасно понимали, что странная кочующая радиостанция, регулярно работающая в эфире из самого политически горячего района, вплотную прилегающего к пресловутой 17-й параллели, наверняка вызывает у наших противников живейшее желание извести нас во что бы то ни стало. И то, что мы до сих пор действовали, наверняка только усиливало их желание расправиться с нами. Вот именно поэтому разработка еще более детализованного плана началась незамедлительно. Воронин наступил на горло собственного самолюбия и на каждой трапезе оглашал очередной вариант в очередной раз откорректированного плана операции, которую назвали, не мудрствуя лукаво, «План -103». Поскольку всем было интересно, то план наш рос не по дням, а по часам. Он постоянно детализировался, живо обрастал подробностями, уточнениями и дополнениями. За неполных три дня моя затея превратилась в целое собрание сочинений. На капитана было жалко смотреть, когда он в очередной раз принимался раскладывать свои заметки на обеденном столе. Ветер шевелил и сбрасывал листочки на землю, таскал по кустам и пытался разодрать о колючки.