Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я так замечтался о горячем ужине, что услышал топот копыт, когда он зазвучал совсем близко. Поблизости нет никаких деревень или дорог — никто не хочет селиться рядом с лесом — и прежде мне никто не встречался в здешних местах.
Я поднялся на очередной холм и огляделся. Пятеро всадников быстро приближались. В сумерках не удавалось разглядеть деталей одежды, только её цвет — чёрный. Такой же, как и у коней. Мне вдруг подумалось, что намерения у такой компании не могут быть добрые, а потому я развернулся и побежал обратно в лес. Искать там кого-либо гиблое дело, порой сделаешь два шага вглубь, оглянешься, а вокруг сплошь деревья.
Но не успел пробежать и пару десятков шагов, как всадники нагнали меня и один подхватил за шиворот, словно котёнка. Я попытался ударить его посохом, но он лишь хохотнул и швырнул меня на землю.
— Вы посмотрите, он ещё дерётся!
Остальные разразились дружным гоготом.
Меня протащило по мягкой траве шагов пять. Когда поднялся, всадники уже окружили меня и нависали чёрными тенями. У стражников Вердила доспехи сверкали, а остриями алебард можно было пускать зайчики. А вот у окружившей пятёрки кольчуги прятались под рубахами, и только зловеще позвякивали, да и ножны выглядели потрёпанными.
— Ну вот, все в сборе, — произнёс другой всадник. — Хватай его и поехали.
Первый, всё ещё улыбающейся своей шутке, взглянул на меня.
— А ну-ка полезай на лошадь, пока я тебе все зубы не выбил, — с дружелюбной улыбкой произнёс он, положив ладонь на рукоять меча.
Меня бросило в холодный пот. С тоской оглянулся на такой далёкий лес. Нечего и думать пробежать пару сотен шагов быстрее лошадей.
— Что вам надо? — Я попытался говорить спокойно, но голос сорвался на визг. Двое позади меня насмешливо фыркнули, ещё один расхохотался.
— Скоро узнаешь, — пообещал уже не улыбающийся всадник, вытащив меч на ладонь. — Ну же, второй раз повторять не стану.
Я опасливо посмотрел на широкое лезвие и осторожно приблизился к лошади.
— Брось это, — он кивнул на посох, который я так и не выпустил из рук.
Я замотал головой. Говорить не решался, боясь опять заверещать, словно девчонка. Он спорить не стал, фыркнул, подхватил меня за шиворот и усадил перед собой.
— Ладно. Но учти — начнёшь опять размахивать своей палкой, вмиг глотку перережу.
Я молчал, ёрзал в седле, пытаясь устроиться поудобнее. Никогда не ездил верхом. Лошадь мы держали всего одну, да и ту использовали в поле.
Всадники о чём-то переговаривались, но всё моё внимание занимали попытки удержаться в седле. Посох пристроил на коленях и пытался удерживать в таком положении, не сомневаясь, что в случае чего похититель не замедлит исполнить угрозу.
Дом я заметил, когда мы подъехали к забору. Заметил и вскрикнул, за что получил крепкую затрещину, скинувшую с седла. То, что казалось дымом с печной трубы, возвещающим о готовящемся ужине, на самом деле было догорающим сараем. Вокруг дома собралось три десятка конных. Ещё дюжина пеших окружила пленников во дворе. Всю мою семью согнали, словно скот, выстроили у забора и поставили на колени. Меня кольнул страх при виде этой картины и осознания собственной беспомощности.
Поле возле дома было вытоптано, всадники кружили по нему, высматривая лишь им ведомое по окрестностям. Хлев пустовал, и я сразу понял, почему. Трое всадников зажаривали на останках сарая свинью. Видимо, давно сюда приехали, и теперь дожидались меня.
Я поднялся и посмотрел на родных. Их мало того, что выстроили у невысокого, до пояса, забора, так ещё и связали для пущей надёжности. Руки пропустили меж прутьев, скрутили за спиной и привязали к ногам. Стоять так жуть как неудобно, знаю по собственному опыту. Однажды меня наказали подобным образом.
— Мы нашли его, — услышал я за спиной знакомый голос всадника. Двое пеших со двора подошли ко мне, подхватили под руки и потащили к остальным.
Мельком удалось взглянуть на отца. Голова опущена, у колен собралась лужица крови; набежала из разбитого носа. Красивая синяя рубашка, которую он так любил, была перепачкана грязью и кровью. Таким я его ещё не видел. Даже когда мы ходили в деревню продавать мясо и овощи, и по дороге останавливались в трактире, никто не решался задирать отца. Он держался особняком, и остальные уважали это желание.
Остальных рассмотреть не успел. Руки, держащие под локти, разжались. Мне ударили под коленку и двинули по затылку. Я полетел носом вперёд, но после долгих прогулок по лесу руки сами рванули вперёд. Посох с глухим стуком упал рядом.
— Чего вы там возитесь, — раздалось ворчание, — вяжите и к остальным, и так пол дня пацана искали.
Мысли почему-то вернулись к посоху: надо бы взять его, но мне скрутили руки за спиной и привязали к забору. В глазах двоилось, из нижней губы сочилась кровь. Руки не уберегли до конца, слишком сильно приложили по голове. Поднял голову и взглянул направо.
— Всё будет хорошо, сынок, — раздался знакомый с детства голос. Но лишь спустя пару мгновений, до меня дошло, кому он принадлежит.
Попытался сосредоточиться, но перед глазами всё равно плавало два лица матери. Красные от слёз глаза смотрели на меня, на щеке запеклась кровь, правая бровь рассечена, губы дрожат.
— Не будет, — выдавил я едва слышно.
Покосился налево и увидел одного из братьев. Лицо так сильно опухло и посинело, да ещё и в глазах продолжало двоиться, что я даже не понял, кого именно вижу.
— Вам просто не повезло, — раздался голос у меня над головой. Я увидел пару сапог с толстой, в палец, подошвой. — Скоро здесь пройдёт армия, а вы оказались на её пути. Ни к чему нам пускать слух раньше времени, да и свежие припасы не помешают.
— Прошу вас, — в хриплом шёпоте с трудом узнавался обычно спокойный и уверенный голос отца. — Отпустите детей. Они…
— Молчать! — Сапоги пропали из поля зрения, раздался глухой удар, за ним последовал кашель. — Радуйтесь, что у нас мало времени. Тебе не мешало бы устроить пытки за убийство моих людей. Вы двое, — говоривший повернулся к стоящим в центре двора солдатам. — Дом сжечь. Да лучше старайтесь, не как в прошлый раз.
Затопали сапоги, подошли к сараю. Раздался грохот, ещё горящие доски вытащили из огня и
