Уэллетт ткнула пальцем в сторону надписи:

— Да, раньше им было не все равно. Людей бросали за решетку, когда они хоронили любимых в саду за до­мом. За угрозу общественному здоровью. — Она хмык­нула, вспоминая. — Остановить Бетагемот они не могли. Сопутствующие эпидемии тоже. Зато могли упрятать в тюрьму какую-нибудь несчастную старуху, которая не хо­тела смотреть, как сжигают тело ее мужа.

Кларк слабо улыбнулась:

— Людям нравится чувствовать себя... какое там слово-то...

— ...инициативными, — предложила Уэллетт.

— Именно так.

Така кивнула:

— Надо отдать им должное, тогда это действитель­но было проблемой. Тогда тут столько трупов лежало, штабелями, тебе по плечи было бы. Одно время холера убивала больше людей, чем Бетагемот.

Кларк разглядывала крематорий:

— А почему его так далеко поставили?

Уэллетт пожала плечами:

— Тогда они повсюду были.

Лени вошла внутрь загона. Уэллетт остановила ее, по­ложив руку на плечо:

— Ты лучше держись около старых тел. От свежих можно подхватить что угодно.

Кларк дернула плечом, сбросив ладонь доктора:

— А ты сама как?

— Я вакцинирована с ног до головы. Тут ко мне не многое может прицепиться.

Она подошла к трупу с наветренной стороны, хотя легкий бриз смрад почти не разгонял. Кларк держалась подальше, с трудом подавив рвотный позыв, и приня­лась собирать части тел. Она провела баллоном со стерипленкой две черты, как будто распятие нарисовала, и нажала на закрепитель. Сморщившийся одноногий труп, лежавший у ее ног, заблестел, когда затвердел жид­кий пластик.

— А эти еще в хорошей форме, — заметила Уэллетт, распыляя аэрозоль по мертвому телу. — Раньше-то надо было дважды в неделю проверять, если хотела найти бер­цовую кость, соединенную с коленной чашечкой. У падальщиков был праздник.

Спрея Така не жалела, чему Кларк не удивилась. Доктор, может, и обладала иммунитетом от болезней, гнездившихся в этом трупе, но разносить их тоже не хотела.

— А что изменилось? — спросила Кларк.

— Падальщиков больше нет.

Кларк ногой перекатила мумифицированные останки и залила аэрозолем другую сторону покойника. Через несколько секунд покрытие затвердело. Она подхватила на руки тело в саване. Лени казалось, что она держит охапку дров. Стерипленка со слабым скрипом терлась о гидрокостюм.

— Просто загрузи его в Мири, — сказала Уэллетт, про­должая орудовать спреем. — Я уже поменяла настройки.

Лазарет высунул язык с правого борта. Мятая серебря­ная фольга покрывала его горло. Кларк положила останки на поддон, тот втянулся внутрь как только почувствовал груз. Мири сглотнула и закрыла рот.

— Мне надо еще что-нибудь сделать? — спросила Кларк.

— Да нет. Она знает разницу между живым челове­ком и трупом.

Из машины донесся низкий, еле слышный гул, но быстро прекратился.

Уэллетт вытащила человекоподобный кокон из загона. Раздутое тело полностью скрылось под слоями фибропластика, как будто Така превратилась в какого-то огромного паука и спеленала добычу. Поверхность савана усеивали тела прилипших насекомых. Умирая, они извивались, пы­таясь высвободиться из пут.

Кларк подошла помочь доктору и взяла кокон за один конец. Когда они распределили вес, внутри что-то хлюп­нуло. Мири разинула рот — уже пустой — и дохнула Лени в лицо горячей, пыльной отрыжкой. Наружу выполз язык, словно лазарет превратился в громадного ненасыт­ного птенца.

— А кожа дышит в этой штуке? — спросила Уэллетт, когда Мири проглотила вторую порцию.

— Ты про гидрокостюм?

— Я про обыкновенную кожу. Она под кополимером вообще дышит?

— Да он за пять лет изрядно поизносился. Как ви­дишь, до сих пор жива.

— Но тебе в нем все равно плохо. Он же создан для жизни на глубоководье; сомневаюсь, что на суше он по­лезен для здоровья, если носить его постоянно.

— А почему нет? — пожала плечами Кларк. — Ткань дышит, обеспечивает терморегуляцию. Мне комфортно, полный гомеостаз.

— Так это в воде, Лори. А у воздуха другие свойства. Скорее всего, у тебя дефицит витамина К.

— Со мной все хорошо, — безразличным тоном от­ветила Кларк.

Лазарет довольно заурчал.

— Как скажешь... — Уэллетт решила не продолжать тему.

Мири снова разинула рот.

Они прокладывали маршрут по заброшенным дорож­ным знакам и бортовым картам. Уэллетт упорно отказы­валась выходить в сеть. Кларк пришлось задать вопрос по поводу остановок на пути. Белфаст? Кэмден? Фрипорт? Еще до конца света они были лишь непримечательными точками на карте: почему бы не поехать в Бангор, всего- то несколько километров к северу? Туда, где жили люди.

— Теперь уже нет, — сказала Така, перекрикивая не­истовые оркестровые качели, которые, по ее словам, со­чинил какой-то русский маньяк по фамилии Прокофьев.

— Почему?

— «Города — это кладбища человечества». — Она явно кого-то процитировала. — Существовал какой-то порог, сейчас точную цифру не вспомню. Некое магическое число количества людей на гектар. И любой городской центр его серьезно превышал. В общем, если Бетагемот попадал на территорию с высокой плотностью населе­ния — не говоря уже о болезнях, которые следовали за ним по пятам, — он распространялся как лесной пожар. Стоило одному чихнуть — заболевала сотня. Микробы любят толпу

— Но в малых городах все было нормально?

— Ну как видишь, не нормально. Там Бетагемот рас­пространялся медленно, да что я говорю — он распро­страняется до сих пор. В городках народу было мало, а зимой и того меньше. Землю между ними скупили бога­чи. — Уэллетт жестом указала на жухлую листву за ветро­вым стеклом. — Здесь были сплошные частные владения. Состоятельные старые мужчины и женщины, которые не тусовались, имели хорошее медицинское обслуживание. Разумеется, теперь их больше нет.

«Наверное, на „Атлантиду" отправились, — подумала Кларк. — Некоторые, по крайней мере».

— В общем, когда «огненная ведьма» появилась, у крупных городов было только два выхода, — продол­жала Уэллетт. — Либо отгородиться от мира баррикада­ми и генераторами статического поля, либо помереть. Некоторые не смогли себе позволить генераторы, по­этому остались без вариантов. Я не была в Бангоре с пятьдесят третьего. Насколько я знаю, там даже тела не убрали.

В Бакспорте они встретили первых живых пациентов.

Мири свернула с главной улицы примерно в два часа ночи и остановилась около циркулятора Кальвина от Красного Креста, на панели которого мигал предупреж­дающий желтый сигнал. Уэллетт осмотрела его, пользуясь светом от старого, оставшегося еще с прежних времен, рекламного щита, работающего на солнечной энергии, тот неутомимо рассказывал всем вокруг о преимуществах умной одежды и диетических проглоттидов.