Кроме Марины Даниловой.

Теперь уже Вересень засомневался – а были ли они любовниками, в самом деле? Близкими друзьями – да, учитывая Театральную академию, М. Баттерфляй под вязами и менажницу «Классик». И, хотя Макбет-Шейлок Лапоногов и намекал на некие любовные отношения между двумя однокурсниками, достоверным можно считать только одно: они встречались. На мероприятиях, где оба работали официантами. Вересень тут же вспомнил о телефонах, которые списал со стикеров на доске в комнате Даниловой. А подкорректированный список дел на завтра принял следующий вид:

♦ «Викинг». Фото Даниловой (показать бармену и портье)

♦ Общие друзья и знакомые по Театральной академии (расспросить об отношениях Даниловой и Рупасова).

♦ Лица, ответственные за набор официантов на мероприятия (пробить все имеющиеся телефоны. Узнать, каким образом актеры драмтеатра попали в обслуживающий персонал, чем занимались, с кем контактировали).

♦ Родственники. Мурманск (ответственный – Ф.И. Воронцовский-Вяльбе) и Лодейное Поле (ответственный – Б.Е. Вересень). Всё о связях с родными и близкими за последние полтора месяца.

Пункт об осмотре комнаты Дениса Рупасова Вересень не внес сознательно. Прекрасно понимая, что второй раз на дурик проскочить с осмотром, как это было в квартире на Воскова, не удастся – и все придется делать по правилам, с привлечением понятых и вислоусого старлея. А это потребует согласования в инстанциях, на которые нужно время. И веские причины. У Вересня же не было даже рабочей версии и полной картины происшедшего, а та, что была – все время видоизменялось. А смутные догадки и всплески интуиции к делу не пришьешь.

…Именно на это он и посетовал дурацкому парню, стоя перед доской и разглядывая фотографии, которые имелись у него на сегодняшний день: красного кабриолета, извлеченного из озера; Кати Азимовой и Лоденбаха, Кристины Бирман в двух ипостасях – живой и мертвой; и, наконец, Даниловой и Рупасова. Все выявленные фигуранты (плюс кабриолет) сочетались друг с другом лишь в определенных комбинациях, но категорически не хотели склеиваться в общую группу, что в понятиях Вересня подпадало под неуютное, но точное определение «жопкин хор».

– Не лепятся эти двое актеришек, – глубокомысленно заявил Вересень Мандарину, почесывая ему подбородок. – Выглядят как нанятые исполнители, кем, собственно, всю жизнь и являлись. Но исполнители какие-то хреновые. Прав был Макбет-Шейлок. Может, сымпровизировали неудачно?

При упоминании об импровизации дурацкий парень оживился и стукнул Вересня лапой по скуле.

– Думаешь? Что-то пошло не так, и они засветились там, где не должны были? Какого черта эта дура поперлась к участковому инспектору?

Мандарин рыкнул, и Вересень снова ощутил на скуле мягкий удар кошачьей лапы.

– Или, допустим, так. Парня попросили перегнать автомобиль. Оставим за скобками – почему попросили. Не об этом речь. Его подруженция Данилова видит Рупасова за рулем. Удивляется, чтобы не сказать больше. Кстати, где она могла его видеть? Есть соображения?

Особых соображений у дурацкого парня не было и Вересень продолжил рассуждать вслух:

– Допустим, я и есть этот самый Рупасов…

Это – вполне невинное – предположение вызвало в Мандарине целую гамму чувств. Он соскользнул с рук Вересня, отбежал к доске и уже оттуда посмотрел на Борю долгим взглядом. А потом закрутил башкой и издал протестующий вопль.

– Вот только «Титаник» включать не надо! – поморщился Вересень. – Я же сказал – допустим. Он – это я. И в анамнезе у меня только коммуналка и театр…

Мандарин снова рыкнул.

– Да, еще девушки. Ты прав. Коммуналка, театр и девушки. И поражать их мне… то есть – ему… особо нечем. Ну, кроме физической формы и некоторых других достоинств. А тут – целое шикарное авто, как пропуск в другую жизнь. Возражений нет?

Возражений не последовало.

– Девушку можно прокатить? Можно. К девушке можно подкатить, да еще на крутой тачке? Можно. Девушку можно подвезти. Кристину, например. Разжиться номерком телефона. Крутые тачки этому способствуют. В общем, телефон у меня… то есть – Рупасова… в кармане. Он торжественно забивается в записную книжку. Где его и находит верная Данилова.

Стоило Вересню закончить тираду, как Мандарин повалился набок, вытянул лапы и забил хвостом по полу.

– Думаешь, фигня? А я – не согласен. Как вариант это вполне допустимо. Хотя не объясняет каким боком к машине прилепилась Данилова. Ее-то зачем поражать? Они друг друга знают, как облупленные, вместе учились, вместе шампанское разносят. Разве что решил прокатить по-дружески. И тогда сам собой отпадает вопрос, где Данилова могла видеть Рупасова за рулем авто. Но в таком случае отваливается Кристина, ведь кабриолет-то двухместный. И Боливар не вынесет двоих… Ладно, подождем наших друзей.

Вересень скосил глаза на Мандарина и продолжил:

– Две головы хорошо, а четыре лучше.

Недостающие головы появилась через час.

Весь день Литовченко занимался непродуктивной (с точки зрения Бори) деятельностью: поисками в окрестностях Питера вилл и загородных домов с бассейнами. С особым упором на район вокруг Канельярве. Капитан, у которого, в отличие от интроверта-Вересня, повсюду были друзья, связался с несколькими архитектурными бюро, чтобы прояснить этот вопрос. От использования упоминавшихся в прошлый визит и широко разрекламированных капитаном гугл-мэпс пришлось отказаться: питерский климат с прохладным коротким летом не способствовал возведению открытых бассейнов. И хозяева элитной загородной недвижимости предпочитали загонять их под крышу.

– И каковы результаты? – поинтересовался Вересень.

Капитан досадливо махнул рукой.

– Ничего утешительного. Кучеряво зажил народец. Почти в каждой избушке – банька-сауна и при ней бассейн. Разной величины. Есть и совсем небольшие, но нашему утопленнику ведь много места не надо, ведь так?

– И сколько набралось… таких избушек с саунами?

– Количество стремится к бесконечности. И это, заметь, без учета городских саун с девочками по вызову.

– Ну, вряд ли девочкам по вызову может понравиться соседство с утопленником.

– Собственно, сотней бассейнов больше – сотней меньше… В нашем случае это ничего не решает. Тут надо бить наверняка.

Несмотря на безрадостные новости, капитан вовсе не выглядел грустным. Поначалу Вересень отнес это на счет полицейского комиссара Нойманн. Как показал вчерашний вечер, Литовченко проникся к немке неожиданной, возникшей буквально на пустом месте симпатией. Вернее, место это было удобрено и обихожено дурацким парнем, после чего на нем распустились орхидеи, ирисы и розы «Флорибунда». Вот только вряд ли толстокожий капитан понял это. И, учитывая нахрапистый характер и.о. начальника убойного отдела и его прошлые взаимоотношения со слабым полом, «симпатию» можно было трактовать в довольно широком диапазоне, вплоть до попытки беспардонно склеить понравившуюся женщину. Но, как показали дальнейшие события, капитан в данном конкретном случае решил не смешивать личные предпочтения со служебными обязанностями. И посвятил день именно обязанностям, а не окучиванию комиссара.