— Бывший знакомый, — поправила его блондинка. — Только что позвонил мне на сотовый, у него неотложная работа. Или что там еще. Впрочем, поверьте, я вовсе не мечтала с ним встретиться. Но, думаю, он перестанет мне звонить только тогда, когда обзаведется новой подружкой. — Посмотрев на Ониси, она обворожительно улыбнулась. — Или когда я заведу нового приятеля.

Допив пиво, Декстер Филлмор кашлянул.

— Я схожу за сигаретами. Вам ничего не нужно?

— Купи мне пачку «Кэмела», — попросил его Ониси.

Когда Филлмор ушел, блондинка, повернувшись к Кацуо, состроила гримасу.

— Вы курите «Кэмел»?

— А вы сигареты терпеть не можете?

— Дело не в этом. Но разве обязательно травиться той гадостью, что продается в автоматах? Вы когда-нибудь пробовали «Балканское собрание»? Вот это настоящиесигареты.

— Что?

Раскрыв сумочку, блондинка достала металлическую коробочку. В ней были аккуратно уложены черные с золотой полоской сигареты без фильтра.

— Только что с дипломатического приема, — сказала женщина, протягивая Ониси сигарету. — Попробуйте.

У нее в руке непонятно откуда материализовалась зажигалка.

«Какие у нее очаровательные руки!» — подумал Ониси, делая глубокую затяжку. Многообещающее знакомство. Он также с облегчением отметил, что девушка до сих пор не спросила его о том, чем он занимается. На этот вопрос Ониси обычно отвечал, что он работает «системным администратором в правительственном ведомстве», и дальше его уже ни о чем не расспрашивали, хотя если бы и спросили, Кацуо отрепетировал фразу о «сближении платформ министерств сельского хозяйства и транспорта». Эта фраза была настолько туманной и обескураживающей, что должна была в корне пресекать дальнейшие расспросы. Но сейчас Кацуо был благодарен женщине за то, что она своими вопросами не заставила его вспомнить о работе, о которой ему сейчас совсем не хотелось думать. О его настоящей работе. Последние дни Ониси находился под постоянным стрессом, и у него начинали ныть плечи, едва он только переступал порог своего кабинета. Какая же невероятная цепочка неудач их преследует! Это просто немыслимо, мать твою. Столько труда, столько лет — и вот эта треклятая программа «Мёбиус» трещит по швам. Что ж, пусть ему повезет хоть в чем-то другом. Проклятье, он это заслужил!

Терпкий дым заполнил легкие Ониси, и взгляд прекрасной блондинки задержался на его лице. Похоже, она нашла в нем что-то неотразимое. Зазвучала новая песня: из нашумевшего фильма о Второй мировой войне. Ониси очень нравилась эта песня. Ему показалось, что от счастья он сейчас воспарит в воздух.

Вдруг Кацуо закашлялся.

— Крепкие, — заметил он.

— Такими были раньше все сигареты, — сказала блондинка. Она говорила с едва заметным акцентом, но Ониси никак не мог определить, с каким именно. — Покажи себя настоящим мужчиной. Затянись глубже.

Ониси сделал еще одну затяжку.

— Вкус ни с чем не сравнимый, правда? — спросила женщина.

— Немного грубоват, — осторожно заметил Ониси.

— Он не грубый, а сочный,— поправила его блондинка. — Уверяю тебя, большинство американских сигарет — это просто свернутая туалетная бумага.

Ониси кивнул, но на самом деле голова у него кружилась уже не на шутку. Должно быть, табак действительно очень крепкий. К лицу прилила кровь; он поймал себя на том, что начинает потеть.

— Господи, что с тобой! — встревожено спросила блондинка. — По-моему, тебе не помешает немного проветриться.

— Не помешает, — согласился Ониси.

— Пошли, — предложила женщина. — Давай прогуляемся.

Ониси потянулся за бумажником. Женщина опередила его, положив на стол двадцатку, а ему уже было так плохо, что он не стал возражать. Декстер будет гадать, куда он пропал, но с ним можно будет объясниться потом.

Они вышли на улицу, на свежий воздух, но головокружение не проходило.

Блондинка сжала его руку, пытаясь подбодрить. В искусственном свете фонарей она показалась Ониси еще более прекрасной — если только это не было еще одним следствием его состояния.

— Знаешь, ты что-то нетвердо стоишь на ногах, — заметила блондинка.

— Точно, — подтвердил Ониси, чувствуя, как у него на лице расплывается глупая улыбка, но не в силах этому помешать.

Блондинка насмешливо цокнула языком.

— Такой большой парень и отрубился от одной сигареты «Собрание»?

Эта блондинка считает его большим парнем? Звучит обнадеживающе. Определенно положительная точка отсчета в запутанном потоке переменных, описывающих его личную жизнь. Улыбка Ониси растянулась еще шире.

В то же время он поймал себя на том, что мысли у него становятся запутанными, но, как это ни странно, подобное состояние его нисколько не волновало.

— Садись в мою машину, давай прокатимся, — предложила блондинка, и ее голос прозвучал так, словно донесся откуда-то издалека.

Внутренний голос слабо предостерег его: «Кац, наверное, тебе лучше этого не делать», но Ониси лишь беспомощно кивнул.

Он поедет с прекрасной незнакомкой. Он сделает все, что она скажет. Он будет принадлежать ей.

Ониси смутно чувствовал, как женщина легко переключает передачи своего голубого кабриолета точными движениями человека, выполняющего заученные действия.

— Капуо, я покажу тебе такое, о чем ты никогда не забудешь, — сказала она, погладив его между ног и закрывая за ним дверь.

У него в голове ярко сверкнула мысль: «Я не говорил ей, как меня зовут». За ней последовала другая: «Со мной происходит что-то очень нехорошее». Но затем все мысли исчезли в черной бездне, в которую превратилось его сознание.

Испуганно прижимая к груди обтрепанный чемоданчик, хасид, по-стариковски шаркая ногами, подошел к ограждению верхней палубы. В его глазах застыл страх, что объяснялось скорее его характером, а не тем, что он находился на борту парома «Штена Лайн». Огромному катамарану требовалось всего четыре часа, чтобы переправиться через Ла-Манш из Гарвича до Хук-ван-Холланда, откуда скоростные поезда, чье расписание строго согласовано с прибытием парома, доставят пассажиров на центральный вокзал Амстердама. Быстроходный корабль располагал всем, чтобы путешествие на нем было приятным: на борту имелось несколько баров, два ресторана, несколько магазинов и даже кинотеатр. Однако хасид с обтрепанным чемоданчиком, судя по всему, не принадлежал к тем, кто может предаваться подобным развлечениям. Такой тип в Голландии не редкость: торговец бриллиантами — можно ли в этом сомневаться? — которого нисколько не интересуют роскошные камни, предмет его торговли. Своего рода убежденный трезвенник — хозяин винокурни. Остальные пассажиры, случайно бросив на него взгляд, тотчас же отворачивались в сторону. Незачем пялиться на хасида. Он может истолковать это превратно.