— Ого! — Нахмурившись, женщина провела ладонью по лбу, словно пытаясь разобраться в собственных мыслях. — Я потеряла нить твоих рассуждений. Если тебя выставляют козлом отпущения, на то есть веские причины.

— Точнее, кто-то считает,что на то есть веские причины. И очень может статься, в будущем эти веские причины затронут кого-то другого из нас.

— Послушай, — сказала женщина. — Ты уже упоминал о своем послужном списке. Так получилось, мне он хорошо известен. Теперь я вижу, что ты был прав. Что-то тут не так. Или ты не был таким хорошим, каким тебя считали, или ты сейчас не такой плохой, как нам про тебя сказали.

Она шагнула к нему.

— Позволь задать тебе один вопрос. «Лямбда» согласовала свои действия с Уайт-холлом?

— У нас не было времени на бумажную волокиту. Англичане о нас не догадываются.

— Понятно, — сказал Джэнсон. — В таком случае, ты должна принять решение.

«Беретта» в его руке была направлена в землю.

— Но мы получили приказ...

— Разумеется, речь идет о моей жизни. Я лично заинтересован. Но и о твоей жизни тоже. Этот урок я усвоил с большим трудом.

Похоже, женщина была в смятении.

— Ладно, посмотри еще раз в дальномер. Стрелка "В" ты найдешь на высоком дереве у ворот Примроз-Хилл.

Джэнсон поднес к глазам дальномер, раздвигая им листву, слыша звучащие у него в голове слова Энгуса Филдинга. «Насколько ты уверен в своем правительстве?» Определенно, в этом была своя логика. Что, если именно на Кон-Оп, возможно, внедрившем своего человека в ближайшее окружение Петера Новака, и лежит вина в его убийстве? Не этим ли объясняется официальный отказ Соединенных Штатов принять прямое участие в операции по освобождению миротворца? Но, с другой стороны, в таком случае кто пытался подставить его, переведя на счет Джэнсона шестнадцать миллионов долларов? И если Кон-Оп или какое-то другое правительственное ведомство США подстроило гибель Новака, то с какой целью? С какой целью?Неужели Новак представлял для Америки настолько большую угрозу? Джэнсон понимал, что это ключ к загадке, — загадке, которую он должен решить не только для удовлетворения собственного чувства справедливости, но и просто чтобы остаться в живых.

Его размышления оборвал страшный удар по голове. Он отшатнулся, оглушенный, не понимающий, что произошло.

Это была женщина. У нее в руках был кусок арматуры, какую используют в железобетонных конструкциях. Один конец железного прута был мокрым от крови. Судя по всему, женщина выдернула его из кучи строительных материалов, сложенных у стены каменного сарая.

— Как сказала одна леди, каждый предмет может стать оружием, если взять его правильно.

Еще один удар, на этот раз в район уха. Железный прут встретился с головой с тошнотворным стуком металла о кость. Мир вокруг Джэнсона закружился.

— Меня предупредили о твоей изворотливой лжи, — прорычала женщина.

Перед глазами у Джэнсона все расплывалось, но выражение ее лица не вызывало сомнений: жгучая, неприкрытая ненависть.

Проклятье!В тот момент, когда его бдительность должна была находиться на пределе, он позволил усыпить себя лживым сочувствием. На самом деле снайперша просто выжидала удобного случая. Она обвела его вокруг пальца.

Джэнсон повалился на землю, чувствуя, как кровь стучит в висках паровым двигателем. Он протянул руку к «беретте», но было уже слишком поздно. Женщина убегала от него со всех ног.

Удар прутом арматуры вызвал легкое сотрясение мозга; пройдет несколько минут, прежде чем он сможет подняться с земли. К этому времени снайперши уже и след простынет. Он ее упустил — свой единственный козырь.

Джэнсон ощутил подкатывающую к горлу тошноту — и какую-то внутреннюю пустоту. Можно ли кому-нибудь верить? С кем ему приходится воевать?

На чьей он стороне?

Пока что на последний вопрос он мог ответить только так: он сам за себя. Может ли он рассчитывать на союзников? Заслужил ли он такое доверие? Эта снайперша уверена в его виновности; но как поступил бы на ее месте он сам?

Взглянув на часы, Джэнсон попытался встать и потерял сознание.

* * *

— Доложите обстановку.

— Все в порядке. Связь окончена.

Во Вьетнаме редко бывало тихо. Во всех районах боевых действий даже ночь не приносила отдыха от громких звуков и яркого света. Гулко гремели разрывы снарядов, шипели висящие на парашютах осветительные ракеты, озарявшие небо сотнями ослепительных огней. Рваные полосы трассирующих пуль, рев вертолетов, мигающие огоньки сопел реактивных двигателей. Вскоре все это теряет значение, становясь чем-то вроде гудения автомобильных клаксонов и гула двигателей в часы пик. В то же время Демарест учил слышать и видеть то, что выходило за рамки обычного фона.

Внимательно изучая местность в оптический прицел, Джэнсон наконец разглядел среди высокой болотной травы и пальм полянку с двумя хижинами. Перед одной из них был разведен костер, а рядом сидели на корточках два вьетнамца. Нет ли здесь какой-то ловушки? Три дня назад Мендес зацепился за растяжку сигнальной мины: мгновенно вспыхнула магниевая ракета, с громким шипением покачивающаяся в воздухе на маленьком парашюте, заливая все вокруг неестественным белым светом. Он не должен допустить повторения этой ошибки.

Джэнсон связался по радио с Демарестом, «Впереди по крайней мере два вьетконговца. В трехстах метрах. Жду указаний».

Жду указаний.

Жду указании.

В наушниках раздался треск электрических разрядов, затем послышался голос Демареста:

— Обращайся с содержимым бережно. Доставь этих двоих на поляну к северу, причем обращайся с ними так, будто это уотерфордский фарфор. Ни синяков, ни ссадин, ни царапин. Как ты думаешь, сможешь?

— Сэр, прошу прощения, не понял.

— Лейтенант, захвати их аккуратно. Ты не понимаешь по-английски? Если хочешь, могу повторить тебе то же самое еще на семи языках.

— Никак нет, сэр. Я все понял, сэр. Но только я не представляю себе, как можно...

— Джэнсон, ты найдешь способ.

— Сэр, ценю ваше доверие, но...

— Не надо лишних слов. Видишь ли, я знаю, что я нашел бы какой-нибудь способ. И, как я уже говорил, у меня есть такое чувство, что у нас с тобой много общего.

* * *

Он провел пальцем по земле: стриженый газон, не буйная растительность джунглей. С трудом раскрыв глаза, он увидел перед собой зеленые просторы Риджент-Парка. Он посмотрел на часы. Прошло две минуты. Только на то, чтобы прийти в себя, нужны огромные усилия, причем неудачи быть не может.

Все мысли, носившиеся у него в голове, потонули в одной, настойчивой: у него нет времени.

Несомненно, бреши в линии снайперов уже обнаружены, хотя бы по отсутствию радиосигналов. На помощь должна устремиться группа прикрытия. У него перед глазами все плыло, в голове звенела пульсирующая, колотящая боль. Преодолев линию препятствий сквозь заросли конусообразных тисов, он вышел на дорожку, ведущую к Ганноверским воротам.