видел в мраморном Джулиане себя, это же был он, и вместе они создавали то, что не дано было даже Райану, который считал себя создателем этого слияния! Но было бы слияние с мраморным отражением без покровительства Райана чем-то неземным и гармоничным? Джулиан не знал ответы на эти вопросы. Как бы ему сейчас хотелось плюнуть на всё и пробраться в галерею Райана (ключи он до сих пор хранил), чтобы очиститься от всех своих земных печалей и принять гармонию от мраморного совершенства. Но Джулиан держался.

Прошло ещё несколько месяцев, ничего не менялось, жизнь Джулиана по-прежнему тускнела, и его увядание красоты было настолько очевидным, что он даже вновь ощущал некую закомплексованность и неуверенность в себе. У него больше не получалось погружаться со стопроцентным энтузиазмом в работу, всё у него выходило теперь как-то неестественно, как-то вымученно, хотя это могли подметить только самые близкие. Но никому не позволялось теперь заглядывать ему в душу, которая кишела целым гнездом задушенных змей. Но некоторые змеиные детёныши в полуразбитых яйцах выживали и продолжали своё беспощадное дело, они душили его изнутри и заглушали каждое чувство, каждую эмоцию. Он жаждал омыться в собственных слезах, истечь собственной кровью, захлебнуться в тонне собственного дерьма, просто чтобы пробить в себе этот канал, который закупорил его возможность чувствовать, заморозил его гарантию жизни. На что он променял свою проходку в вечность? Где та пустая беззаботная жизнь, о которой на свадьбе кричал Райан, считая, что именно это и делает его живым, делает его счастливым? Куда всё это делось? Было ли это когда-то? Может, это был сон? И сейчас он просто проснулся и осознал, что он никогда больше не сможет видеть снов?

Он мечтал забыть Райана, просто вычеркнуть из жизни все воспоминания о нём, но что тогда останется от его жизни? Его жизнь была пропитана присутствием Райана всегда и в таких количествах, что тут даже никакие психологи не помогут ему упорядочить своё существование и сделать жизнь вновь его собственной, как до знакомства Райана. Зрелость и взросление были мучительными, вся жизнь теперь концентрировалась в этом болезненном осознании тлена, и даже мысли о суициде вызывали в нём не больше эмоций, чем приготовление на завтрак классической яичницы. Ещё недавно ему было позволено взлететь так высоко, что он понятия не имел, насколько глубоким будет его падение. Он лишился своих дивных крыльев, которые навсегда остались лежать в тени мраморной скульптуры в затемнённой галерее Райана. Он знал, что они там есть, и искушение вновь ощутить их груз за своей спиной сводило с ума.

И вот в это время он получает красивый официальный конверт с VIP билетами на открытие нового зала в галерее Райана. Приглашение от Жана Ланже, ведь именно его скульптуры там будут выставлены. Чёрт, в этот момент Джулиан вдруг ощутил свою прежнюю нервозность, все эмоции, замороженные в этот период, на него нахлынули таким шквалом, что он прямо физически начал задыхаться. Я – живой, думал он, великая милость богов, это – прекрасно, быть живым и чувствовать весь тот ужас, что сковывает тело, выпрыгивая наружу. Всё плясало вокруг него огненными бликами всех цветов радуги, его душа только что пробудилась из комы, только зачем, кто позволил ей вновь стать частью этой жизни? Это ничего не значит, это было просто приглашение на открытие выставочного зала, на которое он даже не пойдёт. Но он обязан Жану так многим, он не может не пойти, просто не может, и он это сделает ради Ланже, только ради него. Да, он будет игнорировать Райана, ему вообще уже всё равно на этого сноба, чего ему вообще о нём думать?

Сумбурные мысли пытались выстроить защитную стену из иллюзий, только за этот период он так устал блокировать себя, ведь взросление, в том числе подразумевает и принятие реальности. А какова же была реальность? А такова, что он пойдёт туда не из-за Ланже, и то, что он в этот момент осознал, что по-настоящему живёт, было спровоцировано только одной лишь вспышкой безумной любви, что он его там увидит. Увидит. Да, увидит. Его! Чёрт, он пойдёт туда за своими сломанными крыльями, потому что нет смысла в его нынешней жизни, нет смысла в его будущем, если он будет жить и знать о том, как гниют его крылья под покровительством его мёртвой мраморной копии. Решение было принято, ему подходит жизнь, а не анти-жизнь, а полноценно он мог жить только в тени величия Райана. Боже мой, он был готов на всё, что угодно, лишь бы вернуть его расположение, да, теперь он созрел покорить вечность!

Кажется, такого блаженного волнения он даже не испытывал перед тем, как наряжался на собственную свадьбу. Он весь сиял, все его признаки старения как рукой сняло, он узнавал эту сияющую энергией суетливую личность с гордой походкой и женственными манерами. Его оглушало чувством неописуемой радости, он сделал свой шаг, он принял решение, и теперь осталось только в блаженстве идти к нему через объятья Райана, через мраморную скульптуру, прямиком в чёрную дыру, которая окажется пиком его бессмертия. А если уже поздно? Если он уже так загрязнён, что пути назад нет, пугали его навязчивые мысли, делая его ещё более нервным? Но он сразу поймёт это, когда окажется там, и тогда уже пан или пропал.

Весь его вечерний туалет, все непринуждённые разговоры с Майклом в такси, вся скучная проверка охранников и вся эта трескотня у входа со знакомыми проскользнули перед ним как в тумане. Ни на чём он не был сейчас способен фокусироваться, ему только нужно было увидеть его! Живительный огонь его натуры покорял людей вокруг, его окружали такие интересные люди, такие умные, такие перспективные, такие успешные, но сейчас все они были серой массой, отвлекающей его от жизненно важной миссии. Сейчас он просто хотел увидеть Райана, и тогда уже решать, что ему дальше делать со своей жизнью.

Райан нашёлся быстро. Он же был владельцем этой галереи, без него не обойтись! Он заметил его в другом конце коридора, беседующим с коллекционером из Ирана, который недавно скупил целую кучу полотен экспрессиониста Барнетта Ньюмана. Райан не видел его, и он мог со своего наблюдательного поста любоваться сдержанностью Райана и его ни с чем несравнимой харизмой. Джулиану казалось, что он получил обухом по голове, или как будто он залпом выпил все двадцать вёдер с шампанским, выставленных в банкетном зале. Ох, разве можно получать эстетические оргазмы, разглядывая человека? Ах,