навеки искру жизни, которая уже не несла в себе никакого смысла, просто замороженная в вечности вспышка света, запрятанная в хрустальный гроб. Какой опыт несут в себе эти покинувшие так рано этот мир личности? Сожалел ли он всему тому, что он пережил за свою жизнь? Нет, ему и этого было мало, его жизнь была так коротка, так тесна, и столько всего в этой жизни ещё надо было пережить, испытать, впитать и сохранить в качестве опыта, что даже ста лет ему не хватит. Старость и осознание собственного гниения и есть цена того, чтобы пропускать через себя всю эту живительную энергию, полную движений и вверх и вниз, и другой цены не существует. Но ведь на какой-то миг ему казалось, что он нашёл другое решение, и они с Райаном были почти у цели, чтобы остановить время, так почему же сейчас леденящая пустота пробирается в дебрях его ещё тёплых и пульсирующих кишок, прямиком к сердцу? Почему цена за то, чтобы просто жить в этом материальном мире, требует заморозить свою собственную душу? И как можно в таком случае что-то чувствовать, как получать наслаждение от яркости жизни с заледеневшей душой?

Почему вдруг его перестали пьянить собственные успехи, почему он не смаковал своим нарциссическим эгоизмом обожание к себе, почему не купался в лучах любви и признания, почему не ощущал важность уважения людей, на которых он ещё недавно молился, почему его маленький бытовой рай вдруг стал нудной тюрьмой? Ответ всегда на всё был одинаковым в его жизни. Потому что ты лишён благословения Райана, а без него твоё существование бессмысленно, и все твои достижения и победы окутаны пеленой бездушия. Райан ушёл вместе с цветным миром, и как бы ты ни жаждал вновь пропитать свою жизнь яркостью и разнообразием красок, это невозможно, потому что этот мир был чёрно-белым, и даже все эти оттенки серого не способны были вдохнуть в неё хоть каплю выразительной свежести. Боже мой, если он сейчас позволит себе всё глубже увязнуть в этой депрессивной жиже, то даже его болезненное состояние Парижа, когда скульптуры Ланже вытащили его из чудовищного статичного ада назад в динамичную жизнь, покажется ему всего лишь репетицией перед настоящей душевной атрофией.

Он знал, что надо просто создавать видимость своей жизни, просто верить, что всё хорошо и всячески убеждать себя, что он принял верное решение, наконец-то, он оборвал свои абьюзерские отношения и избавил себя от зависимостей. Всё кричало о том, что влияние Райана плохо влияет на его личность, и сейчас он просто обязан был принять свою свободу и быть счастливым. Он уже проходил подобный опыт, справится! Надо просто убедить себя, что Райана не существует, а даже если и существует, то не в его жизни, просто какое-то далёкое воспоминание, случайный прохожий, никак не влияющий на его настоящее и тем более будущее. Тогда, после первого расставания, он медленно возвращался к жизни, окружённый любовью, заботой, интересными событиями, новыми людьми, рабочими стрессами – из нейтральной стагнации к динамичной и полной экспрессивности жизни. Но каждый раз, когда он что-то делал, его мысли блуждали в опасную сторону, а что бы на это сказал Райан? Да, у него даже тогда был период бунта какое-то время, я буду назло Райану поступать так, именно так, как хочу сам, и я буду счастлив, счастлив, счастлив, всем чертям назло! И он жил в этой показной яркости, полный иллюзий и веры в то, что он сам творит и делает себя счастливым, но это была игра, его собственная игра, а он всегда был хреновым режиссёром, чтобы сыграть блестяще такую вымученную роль.

Но всё чаще и чаще предательские мысли его заставляли вернуться к Райану – одобрил бы он это, достаточно ли он хорош для Райана в этом, а Райан бы как поступил и так далее. И потом когда рабочая жизнь с Райаном постепенно их подталкивала к более частому и близкому общению, Джулиан учился заново доверять Райану, и скоро их отношения изменились, Райан снова было его учителем, его покровителем, его примером для подражания, его персональным богом. И хотя их личные жизни больше не переплетались, Джулиан слишком часто находил себя размышляющим, что подумает Райан, замечал каждый знак внимания от него, каждое проявление эмоций. И это заряжало его надолго, ах, он был важен Райану, и мечты, что когда-нибудь они смогут быть вместе (даже без мыслей о банальной жизни стандартной гей пары) окутывали всё его естество. И хотя он убеждал себя, что его устраивает, когда их отношения с Райаном поддерживаются на расстоянии, и у него своя жизнь, и он никогда не променяет её ни на что, в глубине души он знал, стоит Райану только поманить, и он готов будет броситься в бездну. Может, и хорошо, что Райан добровольно отдалился от него, и у Джулиана даже не было такого сильного искушения, но ведь после того, как он стал натурщиком Жана Ланже, статус их отношений изменился, и в его жизни снова не было ближе человеческой души, чем Райан Смит.

Но сейчас-то всё было иначе, сейчас он не позволит Райану вновь доминировать над своей жизнью. Он прозрел, он понял, что никакого Джулиана Берга не существует для Райана, и есть только более красивый, более молодой, более целеустремлённый Райан Смит в теле Джулиана Берга, символ экзальтации и обещания вечной жизни для Райана Смита. А ведь он считал, что после слияния со скульптурой, его индивидуализм тысячекратно преобразился, что даже душа Райана казалась клонированной копией клона в четырнадцатом поколении. Но потом его третий глаз улавливал, что душа Райана и не сосредоточена в одном теле, она повсюду, и она направляет его в своей мраморной непогрешимости к состоянию полной гармонии.

Но хватит ему горевать о разбитых надеждах, он всего лишь разбил иллюзии, которые никогда не способны сделать твою жизнь реальной, и рано или поздно ты в них погрязнешь окончательно, либо найдёшь в себе смелость заглянуть правде в глаза. Ему будет лучше без Райана, его не существовало в жизни Райана, а он был живым, он был отдельной личностью, и даже мраморный двойник не способен ему будет вернуть веру в свою избранность для Райана. Пускай, Райан ищет путь к своей вечности в этом мраморном покойнике, мраморный Джулиан был идеалом Райана, а не он, он не собирается подпитывать прожорливую скульптуру, его жизнь, его энергия принадлежали только ему, пускай, и Райан это осознает, что не бывает в этой