«Изменить чужую форму трудно. Требуются долгие тренировки. И не всем удается», – так говорили наставники. Но у Имвы получилось, и куда быстрее, чем он рассчитывал. Воздух закружился бешеным вихрем и оттолкнул охотника. Впервые тот широко раскрыл глаза, споткнулся и свалился вниз.

– Нет!

Время остановилось, а Имва все смотрел на место, где мгновение назад был охотник. Имва подбежал к краю и увидел бледное тело на камнях, под ним растекалось темное пятно. Цветка нигде не было видно – наверное, придавило телом.

– Нет-нет-нет! Нет!!! – повторял он, будто простые слова могли все исправить. Охотник был мертв. Как и все надежды вернуться домой героем. Наказание за братоубийство – смерть. Но ведь… все было хорошо. Имва все сделал правильно: освободил брата, добыл украденную реликвию. Все должно было быть хорошо!

– Имва! – позвал мягкий голос.

Чтобы обернуться, ушла целая вечность. Виктория стояла чуть ближе, Рантар все еще на прежнем месте, он опустил топоры. Но не убрал.

Имва назвал их друзьями, хотя, по правде, они были только попутчиками. Пусть и единственными, кто общался с ним, как с равным, кроме папы. Их нужно было защитить, они не сделали ничего плохого. Но теперь охотник мертв. Одно движение. Один случай, который перечеркнул всю жизнь.

– Не подходите.

Протянутая рука Виктории выглядела хуже раскаленного железа. Имва заметался, отходя от края крыши, откуда свалился охотник. Кажется, внизу были люди, и они уже заметили тело. В глазах темнело и все начало плыть. Тут Имва увидел широкий выступ и, не думая, спрыгнул вниз. Потом еще и еще.

Он слышал крики, шум, но толком не мог ничего разобрать. Кричали ли это люди, или Виктория с Рантаром? Какая разница? Во всем мире не осталось никого, кто мог оценить кошмар Имвы, никого, кому было бы дело. Чужой мир провожал его серым холодом камней.

Имва бежал без разбору, пытаясь не упасть, темные пятна перед глазами смешивались с образом мертвого охотника, и Имва несколько раз натыкался на стены, не обращая внимания на боль. Мрачные человеческие проходы обступили лабиринтом, а он лишь тяжело дышал, ощущая, как холодом обжигает горло.

«Дурная кровь».

«Занятия? Может быть, потом, иди собери древесину».

«Наставник сказал, что у тебя нет права голоса».

«Сюда разрешено входить только амеванам».

После целой вечности бега Имва упал на колени, пытаясь отдышаться. Грудь словно разрывали изнутри острые когти, а в голове продолжали вспыхивать воспоминания с родины. Все эти лица, равнодушные взгляды. Он зажмурился с такой силой, что решил, что пойдет кровь. Он так не хотел их видеть!

Когда Имва решился открыть глаза, то увидел лишь собственное лицо. Растрепанные волосы, дрожащие губы. Да, вот он – тот, кто не мог постоять за себя, от кого отвернулся народ. Он так же сидел долгие часы, наблюдая за собственным отражением. Прятался в зарослях, когда шли занятия, будто шпион. Избегал чужих взглядов. Слабый. Глупый. Неудачник. Ничего не поменялось с тех пор, как он сбежал из леса. Он только все портит!

– Ну почему? Почему ничего не получается? Почему ты всегда все делаешь хуже? – отражение молчало, глупо хлопая глазами. Жалкий полукровка даже разобраться в себе не мог.

– Почему? Почему?! Почему?! – орал он, ударяя кулаками по воде, желая разбить ненавистное лицо. Потом запустил пыльцы в волосы, выдирая их. Он должен был заплатить за свою слабость.

Наконец устав, он сжался на земле, обхватив себя руками, и завыл. Злобно, отчаянно. Что-то в животе противилось, рвалось наружу, царапалось, и только тут он заметил, что Навнат все это время был рядом. Отшвырнув от себя птицу, он злобно прошипел:

– Чего тебе еще надо?! Если бы ты молчал, они бы не нашли нас… Да… Мерзкая птица! Это ты во всем виноват! Слышишь? Не приближайся ко мне! Ты все испортил!

Имва отбросил петуха ногой в сторону, не обращая внимания на недовольное кудахтанье, и прижался к ледяным камням. Только их холод мог приглушить боль.

Время шло, вокруг становилось все светлее, где-то рядом послышался людской шум, и это вывело его из оцепенения. Имва приподнялся, оглядываясь по сторонам. Тело ломило, начиная потряхивать. Петуха нигде не было видно. Наверное, он обиделся.

«Я же не сильно его ударил?»

Имва с трудом поднялся, оглядываясь вокруг. Пора было уходить вон из страшного города, но сперва надо было извиниться. В конце концов, Навнат вел себя лишь как птица. Не его вина, что Имва повсюду решил таскать его с собой.

– Навнат? – позвал он чуть громче, но никто не отзывался.

Сердце неприятно сжалось. И он пошел дальше.

«Я не мог сильно его ударить. Не мог же?»

Улица была заполнена мусором, река медленно текла вдоль канала, выбираясь из черного чрева с решеткой, но нигде не было и следа петуха. Имва зашел в другой проход, третий. Вернулся на прежнее место. Петуха нигде не было. Имва побежал, хромая, туда, откуда он вроде бы пришел. И там ничего. Теперь он точно остался один. Внутри все похолодело. Где его друг?

– Навнат, вернись! Прости меня!

Но человеческие стены лишь глухо возвышались над ним. Им было все равно, а он навредил единственному существу, которое все это время поддерживало его. Кого он мог назвать своим другом.

– Навна-а-а-ат!

Глава 19

Три корня

Когда они вернулись домой, Гуго издал что-то вроде булькающего звука и чуть не упал со стула, пытаясь встать. Что не помешало ему ухватиться за изукрашенный, несуразный бокал.

– Вы как?

Виктория не знала, что вообще можно ответить. Как можно описать кошмар, в который превратилась ее жизнь? Потайные ходы, беготня, постоянное нервное напряжение. Постоянное ощущение, что она может умереть в любой момент. Даже сейчас, в яркой комнате, темнело в глазах. О том, что за ночь она несколько раз впадала в забытье, и вспоминать не стоило.

Возможно, Антар тоже не хотел все это вспоминать, потому что вместо ответа глухо спросил:

– Ты надрался?

– Фу, как грубо. Я нашел чем занять вечер. Или ночь. Который час? Ты же не думал, что я буду ждать тут, как заботливая женушка? У меня свои дела найдутся! Между прочим, я встретил графиню Соро с дочкой. Боги, какая же на них была безвкусица! Меня просто стошнило. Буквально. На платья. Но так им даже лучше. Кстати, а где амеван?

Антар засопел и развернулся к выходу.

– Гуго, присмотри за ней.

– Да? А кто присмотрит за мной?

– Вот уж нет! – Виктория наполнилась жаром