Пока никого не призывала. Я за ней слежу.

Я не про это. Карри не острое? Ей нельзя острое. Желчью рвать будет.

Не переживай.

Вероника, сунув нос в книжку, сидела за столом и клевала самое слабое карри, почти совсем и не острое, даже чуть сладковатое. Папа специально выбрал ей самое детское и время от времени справлялся, нормально ли все у его ежевички. Под столом разлегся с огромным куском мяса Тифон.

— Эм-м, гм-м, соседи?.. — остановился рядом Эфрем Кацуари. — Не помешаю?..

— Присаживайтесь, коллега, — радушно предложил Майно, одновременно продолжая беседовать с женой.

— Не… не… я на минуточку… я просто… — замялся сосед. — Я спросить…

Кацуари нервничал и заламывал пальцы. Он редко выбирался из дома, его почти не видели на праздниках, так что вдвойне удивительно, что сегодня он добрался аж до Радужниц, да еще на Игнедис — один из самых шумных и ярких дней в году. Столпотворение вызывало у порченика явное беспокойство, он пучил глаза и то и дело дергал шеей.

— Крысы… — пробормотал он. — Коллега, вы не видели случайно… крыс… необычных… говорящих, может быть?.. нет?..

Вероника с тревогой высунулась из-за книжки. Папа покосился на нее и хмыкнул. Его не слишком радовали живущие в доме крысы, уверяющие, что они потомки чьего-то фамиллиара, но те почти не доставляли беспокойства и совершенно точно не были какой-то нечистью (Майно проверил очень тщательно).

— А вы, коллега, с какой целью интересуетесь? — спросил он.

— Я… нет, ни с какой!.. — ощутимо испугался Кацуари. — Не видели… ну и не видели. Извините за беспокойство!..

Он быстрым шагом удалился, а Майно Дегатти проводил его внимательным взглядом. От соседа за вспашку разило тревогой, и Майно сделал зарубку на память — выяснить, что связывает нелюдимого порченика и говорящих крыс.

Но потом. Крысы живут в усадьбе больше полугода, Кацуари тоже вряд ли завтра растворится в воздухе, так что дело не срочное. А сегодня Игнедис, сегодня праздник, сегодня надо пить, есть, веселиться и пускать фейерверки. Чтобы отвлечь Веронику, которая теперь заволновалась за своих крыс, Майно взял апельсиновую кожуру, подбросил ее в небо и направил легкий заряд огненной маны. Пустяковый фокус, но над столами разлилось пламенное марево и так запахло апельсинами, что дети заверещали от восторга.

Не только небо, но и море сегодня переливалось огнями. По всей набережной светились руны и каждая время от времени извергала пылающую ракету. Бурмистр Радужниц, по сути просто деревенский староста, был волшебником не выдающимся, только специалистом Скрибонизия, но в огненных рунах толк знал и на каждый праздник устраивал знатные фейерверки.

Но обычно это делал только он один, потому что большая часть мистерийских и севигистских праздников огненных забав не предусматривает. Однако Игнедис, день Золотого Ворона, дело совсем особое, так что даже обычно чинные и добропорядочные чародеи сегодня ели острую еду, пили крепкие напитки и шмаляли куда попало языками пламени.

И в лучах заходящего солнца, в безумной огненной феерии, особенно прекрасен был заходящий в гавань парусник. Великолепная двухмачтовая шхуна с сияющими на борту золотыми буквами — «Благой вестник».

Что-то это Лахдже смутно напомнило. Кажется, она где-то слышала такое название.

И… и он, кажется, не плывет. Он летит. Парит над волнами, разрезая их килем. Ну ничего удивительного, это же Мистерия, тут полно в том числе и волшебных кораблей. Пытаясь укачать Лурию, которая тянулась ручонками к огонькам и одновременно орала от страха, Лахджа подошла к самой воде любуясь таким красивым кораблем…

Он замер у пирса и плавно опустился, погрузившись в воду. Из якорного клюза со звоном пошла цепь, а на берег упал трап, и по нему зашагали облаченные в золотые доспехи рыцари… целая семерка рыцарей Солнца! Их броня переливалась огнями, отражала свет волшебных фейерверков, будто их уже при жизни объяло священное пламя.

И вот тут у Лахджи в голове щелкнуло. Она вспомнила, где слышала название этого корабля.

Но было уже поздно — она оказалась в самой гуще толпы, а Астрид вопила и бежала к соларионам, почти пуская пену от восторга.

— У-у-у, кудесна-а-а-а, соларио-о-оны, алала!..

— Астрид!.. — выпучила глаза Лахджа.

Что должны были видеть рыцари-демоноборцы?! Демона! Маленького демона, бегущего к ним, неразборчиво орущего и пускающего пену!

Перкеле, перкеле, перкеле!

Но соларионы явно не ожидали такую встречу. В конце концов, они пристали к мирной прибрежной деревушке, празднующей священный день Солары. В Мистерии, стране волшебников. Они не планировали сразу вступать в бой.

Но реакция у них была хорошая. Золотые рыцари сомкнули ряды и обнажили мечи, а один поднял щит, и на нем засветились охраняющие руны. Лахджа, метнувшаяся за дочерью, схватила ту за плечи и закрыла крыльями, но Астрид уже и сама притормозила.

— Что ты как несешься?! — прошипела ей мама. — Подумай, что они видят, глядя на тебя!

— Я… — робко сказала Астрид и осеклась.

При виде Лахджи соларионы встали в боевую стойку. Разом они подняли клинки, и те загорелись благим пламенем. Сильней всех пылало оно у сэра Лебена, заслуженного истребителя чудовищ и демонов, и он ждал только команды сэра Эстьяги, чтобы первым броситься в сечу.

Но что-то было не так. Сэр Эстьяга не давал команды — он быстро говорил о чем-то с мэтром Драйбо. Судовой маг моргал в недоумении, глядя на паргоронское исчадие, да и сам сэр Лебен не мог не признать своей озадаченности.

Это безусловно то самое исчадие, он прекрасно его помнил и сразу узнал. Но… но сейчас оно в ярком летнем сарафане, закрывает от рыцарей ребенка… демоненка, а еще одного держит на руках… на дополнительных руках. Младенца.

Не это ожидал увидеть сэр Лебен.

Когда восемь лет назад зачарованная пирамидка мэтра Драйбо вновь засветилась, они далеко не сразу пустились в путь, ибо расстояние было воистину велико, и никто не надеялся достичь цели до того, как демон вновь покинет подлунный мир.

Однако год шел за годом, свечение не гасло, и всем было ясно, что оставить это никак невозможно. Тварь укоренилась где-то в мире смертных и безнаказанно сеет зло. Тем временем мэтр Драйбо, что за минувшие пятнадцать лет из лиценциата стал магистром, зачаровал «Благой вестник» так, что тот выучился летать, получил дар скольжения над водой и воистину чудесную скорость.

И вот пришел час, когда они подняли паруса и пустились в путь, чтобы завершить то, что не сумели пятнадцать лет назад.

Даже на парящем корабле путь от берегов Авалии до далекой Мистерии занял две луны. Они пустились в дорогу, когда в Фантарии