оборотах. Брызги морской воды, попадая на палубу, замерзали, покрывая ее скользким слоем льда. Днем показалась земля вокруг Карской губы. Поскольку ветер был попутным, мы подняли парус и со скоростью 10–11 узлов направились к Югорскому Шару.

29 сентября дул встречный ветер. Ночью было слишком темно, чтобы плыть дальше, поскольку лед со всех сторон начал подходить все ближе и ближе к судну. До материка было около 15 английских миль покрытой льдом поверхности. У входа в Югорский Шар мы остановились, попав в паковый лед. Снег больше не шел, погода была очень хорошая.

На свободных ото льда пространствах можно было впервые в сезоне увидеть белых, а также множество других видов чаек, люриков, полярных уток, короткохвостых поморников, тюленей, а время от времени между льдами из воды поднималась голова дельфина, собиравшегося набрать воздуха. Дельфины постоянно рисковали задохнуться подо льдом, поскольку он на больших расстояниях был таким плотным, что в нем не было никаких щелей или трещин.

30 сентября лед и течение загнали нас в середину пролива между островом Вайгач и материком – судно было всего лишь в двух милях от его западной оконечности. Накануне мы в подзорную трубу увидели трех людей на маленьком острове Месни. После этого нас посетили юраки-самоеды, приехавшие через лед на лодке, похожей на шлюпку, на которой они гребли, а порой и тащили ее по льду. Позднее в тот же день прибыл русский торговец Кошевин из Хабарова у Югорского Шара. Русского, как и аборигенов, принимали с большим гостеприимством. Кошевин, в частности, оказывал важные услуги экспедиции Уиггинса, а однажды спас команду судна на островах Месни, отвезя их на санях в Постниково (деревня в 1000 верстах к югу от Хабарова), а оттуда в Архангельск. Помимо предприятия Кошевина в Хабарове было еще четыре дома и часовня. Русские живут там только летом, а осенью едут на юг в Архангельск с выменянными товарами. Даже священник увозит с собой множество ценных медвежьих шкур, которые по его приказу аборигены жертвуют часовне.

Зимой лед находится в постоянном движении в проливе Югорский Шар и на 100 верст на восток от восточного конца пролива. На направление дрейфующего льда влияют как течения, так и ветер. В заливе на северной оконечности Вайгача живут три-четыре семьи аборигенов в окружении 40 белых медведей, 400–500 тюленей и нескольких моржей. Ранее на Вайгач и в Карское море приходило много норвежских судов, однако 13 лет назад вышел российский закон о территориях, который запретил иностранцам заниматься охотой ближе чем в одной миле от берега. За последние несколько лет норвежские охотничьи суда не получали разрешения проходить через Карские Ворота и Югорский Шар. Неподалеку от Хабарова русские нашли хорошую гавань, где зимует одно из их инспекционных судов. Сейчас действуют три крупных боевых корабля, которые патрулируют берег Новой Земли и район к югу от нее.

Благодаря тому, что русский ученый Носилов прожил много лет на Новой Земле, там основали три поселка с часовней. С материка прибыли сотни аборигенов, начав постоянно жить на этом двойном острове. Между поселками Новой Земли, Хабарово и Архангельском летом ведется регулярное сообщение несколькими пароходами. У Кошевина есть парусная шхуна, которую он ежегодно отправляет в далекие путешествия к реке Печора, богатой лесом.

30 сентября температура составляла –2°, –1°, –0,5°.

Вечером 1 октября судно легло в дрейф в восточном направлении. Термометр показывал: –2°, –2,5°, –2°. Падал густой снег, все было как настоящей зимой. 2 октября день был очень погожим, однако настроение на судне – не самым радостным, поскольку оно снова приблизилось к паковому льду в глубине Карского моря. Кошевин и несколько аборигенов остались на борту. Я получил от них много сведений о Карской и Байдарацкой губах между Ямалом и европейской частью России, а также в целом о природных условиях в этом регионе и прибрежных районах.

Мне удалось упросить кока приготовить дополнительное блюдо из тюленя, но когда я предложил юракам-самоедам поесть со мной, они потрясли головой и сказали, что никогда подобной пищи не едят, ибо являются христианами, уважающими своего попа, а никакими не язычниками. Аборигены дали понять, что поп в Хабарове был большим любителем водки и ценителем шкур.

Поскольку у людей на «Лорне Дун» были опасения, что нас унесет еще дальше в открытое море, а возможность застрять во льдах и остаться там на зимовку была совсем не исключена, на юте прошло совещание, в результате которого было принято решение, что 13 добровольцев из 29 членов команды должны будут покинуть судно и с Кошевиным в качестве проводника по льду добраться до берега, а потом через Архангельск и Санкт-Петербург отправиться домой. Г-н Попхэм со своим другом сел в лодку, нагруженную провиантом, четыре остающихся члена экипажа и автор этой книги помогали отъезжающим, поскольку на той лодке приходилось не столько грести, сколько тащить ее по льду. Спустя несколько напряженных часов мы добрались до прочного ледяного покрова в миле от берега, после чего впятером повернули назад. При помощи небольшого каноэ, преодолевая многочисленные препятствия и пробиваясь через льды, большие массы которых дрейфовали от берега, к ночи мы добрались до судна.

3 октября была туманная погода с метелью. Температура: –1°, –1,5°, –2°. Мы дрейфовали с большой льдиной, к которой прикрепились ледовым якорем. Однако лед не был таким плотным, как накануне, и, поскольку дул попутный ветер, при помощи паруса и паровой тяги нам удалось приблизиться к берегу. Мы продвинулись совсем немного, а когда лопасти винта от постоянной работы наполовину сломались, пришлось заглушить мотор и спустить паруса. Температура: –5°, –4°, –6°.

На следующий день мы увидели землю. Так как дул северный ветер, мы подняли паруса, однако льды вскоре стали такими густыми, что мы не могли двигаться дальше.

С одним из членов команды я выходил на лед и охотился на тюленей, уток и люриков, недостатка в которых не было, где виднелось хоть немного открытой воды. Температура: –5,5°, –2°, –5°.

В ночь на 5 октября выпало много снега, дул сильный северо- восточный ветер. Утром палуба была покрыта снегом толщиной в локоть. Днем мы увидели проход между льдами на расстоянии в одну милю к юго-западу от нас. Лед вокруг судна также стал более разреженным, что, возможно, означало, что он будет и далее рассеиваться, поэтому мы опять завели мотор. Потом открылся еще один проход во льдах к западу от нас – наверное, если бы мы очень постарались, мы туда тоже смогли бы своевременно прибыть. Во время всего путешествия маневры капитана были очень неуверенными.

Тем временем ветер усилился, лед стал рассеиваться все больше