С определенного момента у Ивара начались провалы – он терялся, выпадал куда-то, а возвращаясь, понимал, что они все так же идут, что стужа и ветер терзают тело, а ноги дрожат…

Сколько это продолжалось, он не мог сказать – может быть, двое суток, может быть, месяц. Они вроде бы дважды останавливались, чтобы перекусить, и второй раз пришлось будить Нефритовую Жабу, заснувшего прямо с куском в руке, дважды начиналась и заканчивалась метель.

Затем впереди поднялась стена из белых покачивающихся колонн.

– Дошли? – спросил Ивар, и из горла вместо привычного голоса вырвалось хриплое карканье.

– Если это не морок, то дошли, – слабо отозвался Шао Ху. – А это не морок.

– Да, – произнес Нефритовая Жаба, с трудом двигая посиневшими губами. – Вперед, вперед…

Через полсотни шагов падающий снег оказался со всех сторон, спереди, сзади, с боков, пейзаж Нифльхейма начал таять. Ивар подобрался, вспоминая, что было тут с ними в прошлый раз, даже потащил из ножен клинок – вдруг явятся полупрозрачные твари вроде тех, что убили Нерейда.

Но вокруг ничего не двигалось, лишь танцевали в сумраке снежные вихри.

Они шли и шли, но ничего не менялось, белые хлопья залепляли лицо, оседали в волосах, и Ивар начал думать, что они потеряли направление, ходят по кругу. Но тут белая пелена на миг разорвалась, мелькнуло нечто черное, через метель пробился далекий багровый отсвет, а мгновением позже – еще один.

– Никогда не думал, что буду рад увидеть Преисподнюю, – сказал Нефритовая Жаба, и засмеялся.

Хохот сотрясал его тощее тело, ало-золотой халат колыхался и хлопал полами, будто собравшаяся улететь птица – крыльями. Лицо даоса корежило, по щекам текли слезы, но сам он, похоже, остановиться не мог, дергался, едва не подпрыгивал.

– Может, ему по башке дать? – хмуро спросил Ивар.

– И тащить на себе? – вопросом ответил Шао Ху. – Нет, давай его под руки, и повели…

Нефритовая Жаба не сопротивлялся, когда спутники почти поволокли его за собой, но смеяться перестал лишь в тот момент, когда под ногами оказался темный, прокаленный камень.

– С… спа… спасибо, – проговорил он, задыхаясь.

Впереди тянулась горная гряда, торчал частокол пиков, заостренных и огнедышащих, где-то за ними лежали владения демонов, обширные пространства, где краснокожие уроды терзают грешников.

Как они одолеют все это и пройдут обратно через колодец, Ивар не представлял.

– Может быть, привал? – спросил он. – Выспимся, а затем пойдем дальше, чтобы на спуске руки не дрожали…

– Нет смысла никуда идти, – сказал Шао Ху. – Мы находимся там, где молитвы достигнут ушей божественного покровителя горы Цзюйхуашань, бодхисатвы Кситигарбхи, известного также как Дицзан-ван, давший обет освободить всех томящихся в Преисподней.

Ивар услышал, как Нерейд сказал «ну и имена у этих ханьцев, язык сломишь», уловил ворчание Арнвида, и едва не застонал, осознав, что все это прозвучало внутри головы, из глубин памяти.

– Ты надеешься упросить Дицзан-вана, чтобы он вытащил нас наверх? – недоверчиво спросил Нефритовая Жаба.

– Да, – Шао Ху уселся, скрестив ноги, закрыл глаза.

Поползли по нити четки, передвигаемые ловкими пальцами, губы хэшана зашевелились, но Ивар, хотя и прислушался, не уловил ни единого звука. Поскольку ноги продолжали трястись, также опустился на землю, рядом плюхнулся выглядевший недовольным даос.

Одна из гор с рокотом исторгла столб пламени, но Шао Ху не обратил на это внимания.

– Ух ты! – воскликнул Ивар, когда тот начал светиться: мягкое сверкание пошло от выбритой макушки, искры забегали по четкам, белоснежный ореол возник над плечами.

Хэшан открыл глаза, и стало видно, что они тоже полны светлого пламени.

– Для явления Дицзан-вану необходимо воплотиться, – проговорил он журчащим, перекатывающимся голосом, будто слова произносили одновременно несколько человек. – Он возьмет мое тело.

– Но потом вернет? – спросил Ивар.

Шао Ху улыбнулся и покачал головой:

– Нет. Ни одно тело смертного не выдержит присутствия огненной сущности бодхисатвы. Оно распадется, три гуны разойдутся, подобно волокнам распущенной веревки, и я стану свободным.

– То есть ты умрешь?

– Что есть смерть, как не очередной шаг? – хэшан пожал плечами. – Увидимся в следующем воплощении…

Он смежил веки, Нефритовая Жаба выругался так, как, наверное, умеют ругаться только постигшие Безначальное Дао мудрецы – Ивар, по крайней мере, ничего не понял, кроме того, что это никак не заклинание, и не призыв к богам.

Свет стал ярче, так что конунгу пришлось закрыть лицо рукой, а затем еще и отвернуться. Сверху докатился мягкий звон, и сумрак преисподней расколола ослепительная вспышка, словно молния ударила снизу вверх.

Проморгавшись, Ивар обнаружил, что на том месте, где сидел Шао Ху, стоит толстенький человечек в оранжевом халате хэшана, но чистом, без единого пятнышка, и с посохом вроде того, что был у Нефритовой Жабы, только не деревянным, а металлическим, с оловянными колокольчиками.

На лице его красовалась улыбка, в левой руке лежала жемчужина размером с голубиное яйцо, от нее струился мягкий свет.

– Приветствуем тебя, святой владыка! – воскликнул даос, повалился на колени и уткнулся лбом в землю.

– Э, привет… – сказал Ивар, и сам устыдился хриплого, злого голоса.

Дицзан-ван улыбнулся, и эта улыбка сделала его неимоверно похожим на Шао Ху, так что конунг опешил.

– Живые в диюй? – спросил бодхисатва приятным тонким голосом. – Не будь мы свидетелями чудных и страшных событий, я бы сказал, что такое невозможно… Но я вижу вас перед собой.

Нефритовая Жаба поднял голову, спросил с надеждой:

– Ты поможешь нам, о могучий?

– Мой обет касается тех, кто попал в Преисподнюю… – Дицзан-ван говорил задумчиво, маленькие глаза его посверкивали, а колокольчики на посохе позвякивали, хотя тот и не двигался. – Грешных душ, обреченных на муки… Но кто мог знать, что случится такое? Гун-гун угрожал всему миропорядку, и мы не могли обуздать его своими силами…

От усталости Ивара посетило ощущение, что все вокруг нереально, что он видит морок. Показалось, что сейчас проснется либо под ледяным небом Нифльхейма, либо на лавке собственного драккара, и все, кто погиб во время этого безумного похода, окажутся живы.

Арнвид, Кари, Нерейд, Даг…

– Я выведу вас, – сказал бодхисатва. – Милостью созданный да милостив будет!

Он ударил посохом оземь, и в недрах родился глубокий, музыкальный звук, будто там покачнулся колокол размером с город. Поднял жемчужину, и от нее заструились волны света, очертания черных гор начали таять, словно они растворялись в накатывающем пламени…