– Хочу сказать пару слов о пространстве, которое я здесь изменяла в последние сто пятьдесят лет. Коридоры-двойники, кратчайшие пути, расширения и защищенные переходы будут функционировать по-прежнему. Я хорошо потрудилась, это надежная система. А вот на межсемейной Розе Ветров вы можете поставить крест. Проход на Аркантерру не откроется больше никогда.

При этих словах усы барона Мельхиора печально поникли.

– Значит, прощайте, специи, цитрусовые, кофе и какао? Что же с нами будет?

Офелии не понравилось, что разговор принял такой оборот, но Матушка Хильдегард невозмутимо продолжала:

– Небоград еще провисит в небе несколько веков. Я в свое время заключила контракт с ребятами с Циклопа. Они вам добавят невесомости, если понадобится. Что касается этого убежища, – сказала она, обведя помещение своими черными глазками, – оно скоро исчезнет. Но раньше вас эвакуируют отсюда ваши песочные часы. – (Матушка Хильдегард хмыкнула.) – Это моя первая в жизни неудача; значит, пора на пенсию.

Рука Торна судорожно вцепилась в заградительную ленту; казалось, он прилагает все усилия, чтобы не перейти за нее. В его голосе послышалась угроза:

– Мадам, я прошу вас проявить благоразумие и следовать за мной.

Матушка Хильдегард с трудом поднялась с кресла, и ее суставы заскрипели так же громко, как ломающееся вокруг дерево.

– Теперь я вижу, во что ты играешь, парень. Ты, конечно, великан, но, поверь мне, кишка у тебя тонка. А ты, niña, передай моей Гаэлите, что ей пора научиться выращивать свои собственные апельсины.

С этими словами Матушка Хильдегард опустила руку в карман. Жест мог бы показаться вполне банальным, но вдруг туда же, вслед за кистью, ушел локоть, потом плечо, шея и наконец голова; затем со страшным хрустом сломался позвоночник, оставшаяся часть тела начала изгибаться, съеживаться, и ее с жутким всасывающим звуком поглотила пустота.

От Матушки Хильдегард не осталось ничего, кроме большой пуговицы, которая долго прыгала по полу.

Это случилось так быстро, что Офелия даже не успела закричать. Когда она осознала, что произошло, у нее все поплыло перед глазами. Офелия схватилась за спинку стула. Желудок сводило судорогой. Еще никогда в жизни она не испытывала такого ужаса.

Барон Мельхиор тростью отбросил защитную ленту, подобрал пуговицу и с упреком обратился к Торну:

– Вы запугали эту даму своими угрозами, господин интендант.

Торн не ответил. Его рука по-прежнему сжимала ленту. Словно окаменев, он не отрывал взгляда от того места, где еще миг назад стояла Матушка Хильдегард.

Офелия не успела заговорить с ним: песок в ее часах уже полностью пересыпался в нижнюю колбу. Полумрак комнаты разлетелся в клочья, порывистый соленый ветер пробрался девушке в волосы и под платье. Она оказалась на прежнем месте, у маяка, одна. Кунигунда исчезла, а Торн и барон Мельхиор не могли вернуться, пока в их часах не пересыплется весь песок.

Это конец. Одна только Матушка Хильдегард способна была до полуночи найти пропавших, но она обратила время против себя самой. Кто же он – этот Бог, из-за которого она предпочла такую ужасную смерть?

Офелия взглянула на дирижабль, пришвартованный неподалеку. Несколько зевак толпились у трапа. Один из них, со странным помпоном на голове, явно больше интересовался пилотом, чем аппаратом, и Гаэль знаками объясняла ему, чтобы он проваливал. Хватит ли у Офелии мужества передать ей последние слова Матушки Хильдегард?

Но она не успела это обдумать. Невидимая сила швырнула ее об стену маяка, а потом бросила лицом в землю. Электрический разряд пронзил больной локоть, а потом и все тело, но эта боль была ничто по сравнению с паникой, охватившей ее, когда она поняла, что не может дышать.

– Теперь вам конец, – прошептал знакомый голос прямо у нее над головой.

Искры в глазах. Гром в ушах. Лишившись воздуха, Офелия ничего не видела и не слышала. Сидя у нее на спине, Невидимка давил на нее всей своей тяжестью и крепко стискивал горло.

– Простите… у меня нет выбора… Ради господина Арчибальда…

Это бормотание достигало сознания Офелии сквозь густой туман. Голос был знакомый. Но силы покидали ее с каждой секундой.

Офелия уже теряла сознание, когда ее легкие вдруг наполнились воздухом. Она втянула его, захлебнулась и раскашлялась. По какой-то причине невидимый враг ослабил хватку, но продолжал прижимать девушку к земле. Опершись на здоровую руку, Офелия попыталась перевернуться на бок, чтобы сбросить с себя нападавшего, но смогла лишь слегка повернуть голову. И через плечо увидела своего спасителя.

Шарф… Он обвился кольцом вокруг пустоты и сжимал ее, как удав.

– Отпустите меня, тогда и он вас отпустит, – пообещала Офелия сиплым голосом.

Однако шантаж не удался. Судя по изгибам шарфа, нападавший боролся отчаянно и вот-вот должен был одержать верх. Офелия лихорадочно озиралась в поисках какого-нибудь оружия. Камень из брусчатки? Но как его достать? Позвать на помощь сторожа с маяка? Но летом его здесь нет. И тут она заметила белый баллон, соединенный с большим красным раструбом. Это был туманный горн[17].

Шарф начал растягиваться, петли искривились, как будто чьи-то пальцы стремились их разорвать. Офелия вытянула руку так далеко, как только могла, и нажала на насос горна. Мембрана завибрировала, сирена взвыла, но лишь на долю секунды. Невидимая рука сдавила пальцы Офелии и захлестнула шарфом ее шею.

– Зачем вы заставляете меня это делать? – прошептал знакомый голос, стягивая шарф вокруг шеи девушки. – Мало вам было падения с лестницы? Я не преступник, просто вам следовало уехать с Полюса. Я бы выполнил свою миссию, а господина Арчибальда освободили бы, как и предполагалось. А теперь вы сами приговорили себя к смерти.

Шарф сопротивлялся всеми петлями, чтобы не задушить хозяйку. Офелия пыталась отбиваться наугад, но ей снова не хватало воздуха. И когда она уже почти смирилась с неизбежным, вдруг почувствовала, что кто-то навалился на ее врага, и тот ослабил хватку.

Сквозь огненные точки, прыгавшие у нее перед глазами, она наконец разглядела Ренара. Он тяжело дышал – наверно, услышав сигнал туманного горна, помчался со всех ног по пирсу. Стоя на коленях, он яростно лупил воздух. В трех случаях из четырех его кулак ударял по камням пирса, но когда он попадал в невидимку, тот громко вскрикивал от боли.

Офелия и хотела бы помочь Ренару, но затекшие ноги ее не слушались. Она только хрипло застонала.

– Он уйдет! – закричала подбежавшая Гаэль. – Убей его!

– И как это сделать, по-твоему?! – взревел Ренар, неистово колотя по воздуху своими ручищами. – Я даже не знаю, где у него башка! Ох…