В первые недели после его возвращения в жизни Виктории не было никаких перемен. Часто она видела Педро лишь поздно вечером, когда он возвращался с работы на пастбищах. Иногда она замечала его ранним утром, когда он только уезжал. Педро не обращал на нее внимания, и это ранило ее. Теперь встречи с Альберто ей докучали. Виктория познакомилась с ним во время праздника на эстансии Санчесов — он был племянником дона Эуфемио — и с тех пор проводила с ним время. Чтобы избавиться от молодого человека, она вела себя с ним грубо и холодно. Но тот подумал, что Виктория просто стала капризной и более требовательной. Чем больше она избегала его, тем настойчивее он становился. Альберто готов был угадывать ее желания по одному взгляду. Он делал ей подарки, спрашивал, отчего она так печальна, но Виктория ничего не хотела объяснять. Они обменялись лишь парой поцелуев. С улыбкой она сказала Альберто, что ему придется подождать.

Сложности начались, когда однажды в воскресенье Виктория впервые увидела Педро вместе с Пако. Педро посадил визжащего от восторга мальчика на свою большую лошадь и катал по двору. Когда Педро наконец помог ему слезть, Пако взволнованно пролепетал что-то. Виктория стояла оцепенев. Она боялась, что в любую минуту кто-нибудь из присутствующих заметит, насколько они похожи. Педро делал движение рукой, и Пако тут же вторил ему. Педро кивал, слегка склонив голову, — Пако делал точно так же. Пако был точной копией отца, и едва ли это можно было долго скрывать.

Виктория скрестила руки на груди и впилась ногтями в предплечья. Она слышала, как смеется ее сын, и в тот же миг к ее горлу подступила тошнота.

«Почему Педро так поступает? — спрашивала она себя. — Может, он хочет меня наказать?»

Когда донья Офелия и Умберто вышли из дома и бросились к ней, Виктории показалось, что она вот-вот потеряет сознание, но ее муж лишь презрительно скривил губы.

— Это ли достойное общество для наследника Сантосов? — спросила донья Офелия обычным ледяным тоном.

Виктория сглотнула и послала Розалию забрать ребенка. Пока они шли к дому, Педро смотрел им вслед, а когда Розалия и Пако наконец достигли дверей, лукаво ухмыльнулся.

Это происшествие не прошло бесследно. В следующие недели Педро снова и снова искал встречи с Пако, пока Виктория не решилась с ним поговорить. Ей пришлось ждать несколько дней, прежде чем представилась такая возможность.

Ранним утром, заметив, как Педро зашел за сарай, Виктория последовала за ним. Педро стоял и курил. Впервые после его возвращения у Виктории появилось время взглянуть на него в спокойной обстановке. Казалось, он стал старше. Виктория увидела новые морщинки, которых раньше не замечала, и тонкий шрам на левой щеке.

Виктория хотела о многом его спросить. Она хотела узнать, откуда взялся шрам, как ему жилось без нее. Она хотела узнать, думал ли он о ней. Виктория чувствовала, как бьется ее сердце. Ее бросало то в жар, то в холод. Ноги стали ватными, и она чуть не упала.

«Возьми меня за руку, — мысленно попросила она. — Поцелуй меня. Пусть все будет, как раньше. Я люблю тебя, Педро, я все время тебя любила».

— Где ты пропадал? — спросила она. — Что делал?

Педро задумчиво взглянул на Викторию.

— Я был со своим народом, — ответил он, — я…

— Ты все это время был здесь, в горах?

Виктория почувствовала, как в ее душе нарастают злость и разочарование. Как он мог выдержать столько времени, не видя ее? Она вспоминала бессонные ночи, которые провела в одиночестве после того, как он внезапно уехал. Она вспоминала, как мечтала о встрече с ним.

Лицо Педро стало серьезным.

— Я был на юге, — произнес он, — в пампасах.

«В пампасах, — повторила про себя Виктория. — Значит, на юге». Ее взгляд снова остановился на тонком шраме на его щеке. Думал ли о ней Педро во время разлуки? Но открыто она не могла спросить об этом — мешала гордость. Виктория решительно выпрямила спину и подняла голову, словно собиралась удвоить ставки.

— Но там ведь живет не твой народ. Племя твоей матери обитает здесь, в горах, в Жужуй, Боливии, Перу и еще бог знает где. На юге живут… живут…

Виктория пыталась подыскать слова. Господи, ей было все равно, что за дикари живут на юге.

— Тегуельче, мапуче, индейцы пампасов, как их называют белые, — спокойно подсказал ей Педро. — И эти воины способны сражаться. У них достойные вожди, поэтому я был там.

«Сражаться?» — Виктория раскрыла рот от удивления и тут же закрыла его. Ее взгляд снова упал на шрам Педро. «Он был ранен, — подумала она, — он… Он воевал? Может, даже убивал? Сражался против белых, против моих соотечественников? Похищал ли он женщин? Эти дикари похищают женщин и увозят их с собой». Виктория облизнула губы. Ее горло мгновенно пересохло.

«Он был там, чтобы воевать? Господи, что он этим хочет сказать? О чем он говорит? Он так запутанно рассказывает. Может, Педро хотел примкнуть к каким-то бандам, о которых дурно отзывался дон Рикардо и членов которых безжалостно вешал, если таковые попадались в его руки?»

Виктория похолодела.

— И что? Ты воевал? Тебя… Ты был ранен?

Теперь она испуганно смотрела на шрам. Педро погладил его указательным пальцем правой руки.

— Тебя это очень волнует?

Впервые он заговорил с ней дружелюбным тоном, не насмехаясь и не защищаясь.

— Я… я… — запинаясь, пролепетала она.

«Да, — говорил ее внутренний голос, — тысячу раз да! Но я в этом никогда не признáюсь, никогда». Она всегда должна держать ситуацию под контролем. Никогда, никогда Педро не должен узнать, как сильно он ей нравится. Виктория выпрямилась.

— Я хочу с тобой поговорить. Опасно, когда ты подходишь к Пако.

— Опасно? Для кого?

Дружелюбие исчезло с его лица так же быстро, как и появилось. Виктория смотрела на Педро и чувствовала, как в ней закипает ярость. «Для меня, — подумала она, — для меня опасно». — В то же время внутренний голос шептал ей: «Почему мы ссоримся? Я ведь наконец так счастлива снова видеть его! Почему мы просто не можем поговорить друг с другом?»

— Я хочу, чтобы ты держался от него подальше, понятно?

Педро пожал плечами. Он ничего ей не ответил.

Альберто лежал на траве рядом с Викторией, положив кудрявую голову ей на колени, и смотрел на верхушки деревьев. Среди веток в пышной зеленой листве проглядывало небо. По нему плыли утренние облака. Бабочки и колибри плясали в воздухе, порхали с одного цветка на другой, собирая нектар. Хором пели кузнечики. Вдали слышалось мычание коровы. Виктория смотрела на густую копну каштановых волос Альберто, на его крепкие челюсти, на мягкие губы, но не могла решиться прикоснуться к нему. В ее голове вертелась лишь одна мысль: «Господи, он же еще ребенок. Еще совсем мальчик». Она не понимала, как ему вновь удалось завлечь ее на их место встречи под раскидистым рожковым деревом. Несколько недель Виктория отказывалась с ним видеться, и он вынужден был отвоевывать каждую встречу с ней.