А вот с Мадлен возникла настоящая проблема. Она кидалась в него подушками — слава Богу, он не завел с ней этого разговора в библиотеке! — и наотрез отказывалась принять его решение.

— И что ты прикажешь мне делать, когда тебя убьют? — кричала сестра. И добавила вопреки логике: — Но тебе будет все равно, не так ли?

Черт его дернул рассмеяться в ответ и согласиться с ней — да уж, в подобных обстоятельствах ему действительно будет все равно. В результате ему пришлось стать свидетелем ужасной сцены — сестра топала ногами и визжала так, что уши закладывало. Но кончилось все тем же, что и с матерью — Мадлен рыдала у него на груди.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, Дом, — всхлипывала она. — Я запрещаю тебе покидать меня. Если ты уедешь, я больше никогда не буду с тобой разговаривать.

— Я уезжаю, Мэд, — поцеловал он ее в макушку.

— Я не хочу, чтобы ты уходил! — плакала она, и он вспомнил о временах их детства, когда ей запрещалось участвовать в мальчишеских эскападах. — Если ты умрешь, я тоже умру, Дом!

— Не умрешь. Ты будешь жить, Мэд, и расскажешь своим детям и внукам об их храбром дядюшке Доминике.

— Хочешь сказать, об их глупом, тупом, упрямом, бесчувственном дядюшке Доминике! — возразила она.

— Ладно, если тебе так больше нравится. — Он снова поцеловал ее.

— Я ненавижу тебя! — Она оторвалась от него. — Я ненавижу тебя, Доминик! Убирайся вон! Видеть тебя не желаю!

Иден усмехнулся и вышел. И как ни странно, сестра сдержала свое слово и действительно весь день с ним не разговаривала. Стоило им столкнуться где-нибудь, Мадлен фыркала и отворачивалась, но ни разу не удостоила его ни словом, ни взглядом. Иногда очень трудно быть близнецом, пришел он к выводу.

Но это еще не конец его несчастий. Если бы вопрос состоял только в том, что надо уехать и оставить маму с Мадлен, он посчитал бы себя самым счастливым человеком на свете. Ему предстояло распутать клубок отношений с мисс Парнелл. А это действительно был клубок, по-другому и не назовешь. Он сделал ей предложение больше недели назад, и в тот момент ему показалось, что она готова ответить согласием. Александра наверняка ждет, когда он снова поднимет эту тему. Попросить ее руки еще раз — дело чести, поскольку тогда у нее не было возможности дать ответ.

Но с тех пор он понял, что жениться на мисс Парнелл не выход из положения. На этот раз он причинит Эдмунду гораздо больше страданий, чем в самом начале, когда по его вине брат посчитал себя обязанным предложить мисс Парнелл руку. Но лорд Иден упорно продолжал претворять свой план в жизнь. Мадлен была права, сравнив его с Дон Кихотом.

Но не мог же он просто взять и оставить эту затею! Доминик уже переговорил и с мисс Парнелл, и с Эдмундом. Что, если теперь Александра примет его предложение? Ему, конечно же, придется жениться на ней. Какой ужас! Нужно найти время и поговорить с ней сегодня же. Не стоит откладывать это до завтра, а то у него вообще может смелости не хватить. С другой стороны, уехать из Эмберли, чтобы начать столь важное для него дело, не разобравшись до конца со своими проблемами, он не в состоянии.

А Сьюзен! Нет, о Сьюзен он думать не будет. Нельзя, и все тут. Человек не может взвалить на свои плечи все проблемы разом, иначе они могут просто-напросто раздавить его. Он не должен думать о Сьюзен. И не должен танцевать с ней сегодня. И говорить с ней. И даже смотреть в ее сторону не должен. Она такая милая в своем розовом платье, которое как будто специально подобрали под убранство бального зала. Вообще-то розовый цвет не подходит золотисто-каштановым волосам. А ей отчего-то очень идет. Она просто чертовски хороша!

Музыканты, которых Эдмунд нанял за бешеные деньги, настраивали инструменты. Эдмунд готовился открыть вместе с мисс Парнелл бал. Лорд Иден поискал глазами старшую мисс Моффат — он записался к ней на первый танец — и улыбнулся ей. Она тоже была сегодня необыкновенно хороша и очень мило краснела. Следующие полчаса лорд Иден собирался провести в ее обществе.

Он заметил, что Сьюзен собирается танцевать с капитаном Дженнингсом.

Лорд Эмберли вывел Александру в центр зала. Они могли бы быть счастливы сегодня, подумал он, глядя на нее. Как же она хороша в этом платье лимонного шелка с воздушной накидкой — аж дух захватывает! Наверное, Нэнни Рей пришлось выдержать целую битву по поводу ее прически. Волосы были собраны наверху в пучок, вокруг — завитые локоны.

Интересно, блистала ли она такой же красотой в Лондоне? Или теперь он просто смотрит на нее другими глазами, потому что знает — за внешней холодностью скрывается упрямая, храбрая, независимая, восхитительная женщина? Может, он внезапно разглядел то, что всегда было на виду — ее красоту? Или она расцвела за эти несколько недель? Неужели она действительно была безжизненной куклой, когда он впервые встретился с ней?

— Ты очень красива, Алекс. — Граф взял ее за руку и замер в ожидании музыки.

— Спасибо, — ответила она. И вдруг в глазах ее загорелся задорный огонек, абсолютно невозможный для прежней Александры из Лондона. — И ты тоже очень хорош собой, Эдмунд.

Он улыбнулся. И тут грянула музыка.

Так начался последний вечер их помолвки. Завтра он повергнет в шок оба семейства, своих друзей и знакомых, а также тех, кого он вообще не знает, заявив, что он не собирается жениться на ней. Где ему найти еще одну Александру Парнелл? Впрочем, он и не собирается искать ей замену в лице другой женщины. К тому же после завтрашней выходки вряд ли какая-нибудь из них согласится принять его предложение, невзирая ни на богатство, ни на титул. Он опозорит себя и уже никогда не сможет называться джентльменом.

Александра собиралась насладиться каждой минутой этого бала. Она решила это для себя еще до того, как он начался, и даже ни разу не охнула, пока Нэнни Рей укладывала ей волосы, хотя такой вольной прически девушка себе ни разу в жизни не позволяла. Она специально выбрала светлое платье с откровенным вырезом. Она еще ни разу не надевала его. Вполне возможно, что больше ей никогда не представится случая побывать на подобном увеселительном мероприятии и развлечься как следует. Надо взять от этого бала все, что можно. Горе и сожаления оставим на завтра.

Александра была рада увидеть, что лорд Эмберли пребывал в похожем настроении. Он не злился, не напустил на себя трагический вид и не был слишком серьезен, напротив, он улыбался и гостям, и ей. И еще девушка была рада, что увидела дом при полном параде. Главная столовая готовилась принять тридцать человек и выглядела просто роскошно, а такого великолепного зала для танцев ей никогда видеть не доводилось. Как здорово, что все это принадлежит лорду Эмберли! Он не позволит себе относиться к такому достоянию небрежно и не забросит его.

— Гости наверняка расшевелились, — сказал он ей после энергичного контрданса, открывавшего бал. — Вон Доминик идет, собирается пригласить тебя на кадриль. Вряд ли тебе удастся сегодня присесть, Алекс.