– Но я так и не поняла, откуда у нее взялся ключ отпотайной двери?

– В ту ночь, когда Моцарта арестовали, он успел снять сшеи цепочку и сунуть ее Афе, чтобы она отдала ее мне – на ней были нужныеключи: от ячейки и от потайной двери (ящик с камнями он закопал в подземелье),ведь теперь мне предстояло организовывать перевозку брюликов за рубеж.

– Афа сняла с ключей копии?

– Да.

Марго закусила губу, обдумывая услышанное, потом спросила:

– Когда вы приехали в квартиру Афы, чтоб ее убить, оналежала в кровати, ждала Сашу?

– Обнаженная, безумно красивая… Волосы рассыпаны поподушке, срам прикрыт шелковой простыней… Никогда она не была так прекрасна,как в день своей смерти. Я вошла в прихожую – дверь была открыта – встала увхода в ее спальню и долго-долго смотрела на нее. Мне было жаль убивать ее. Ялюбила ее, несмотря ни на что, как некоторые матери любят своихдетей-преступников… – Мадам уставилась невидящими глазами в стену. –Она почувствовала мой взгляд, подняла голову. Когда наши глаза встретились, Афапоняла все… Она улыбнулась мне и сказала: «Я давно этого ждала. И я рада, что этосделаешь именно ты». Я подошла, опустилась на колени рядом с кроватью,зашептала: «Если ты поклянешься, что откажешься от своей задумки, я уйду,ничего тебе не сделав…». Но она остановила меня словами: «Даже если япоклянусь, то не сдержу слова, и ты это знаешь. Поэтому тебе лучше меня убить.Только одна просьба… Вернее, последнее желание. Ведь все преступники имеютправо на последнее желание…». Я заверила ее, что сделаю все, о чем онапопросит. И она попросила: «Сделай это красиво. Я хочу даже в смерти бытьпрекрасной». Затем она рассыпала по подушке волосы, вытянула руки вдольтуловища, закрыла глаза, и, улыбнувшись, мотнула головой, как бы говоря «яготова». Я выстрелила ей в сердце… Чтобы не испортить ее прекрасную грудь,взяла чуть выше и чуть ниже… – Мадам судорожно вздохнула. – Я сдержалаобещание – сделала Афродиту прекрасной даже в смерти…

Она замолчала, Марго тоже не произносила ни слова. А когдатишина стала давить на уши, Мадам хрипло произнесла:

– Теперь ты знаешь все…

– Поэтому вы должны убить меня?

Мадам подняла на нее удивленные глаза.

– Что ты такое говоришь, дурочка?

– Но я же свидетель… Единственный.

– Если хочешь меня уничтожить, я не буду тебяостанавливать. – Она кивнула на дверь. – Можешь хоть сейчас идти вмилицию.

– И вы не выстрелите мне в спину?

– Нет… Но я почему-то уверена, что ты никуда непойдешь… – Она с тоской посмотрела на Марго. – И правильно. Мне и такнедолго осталось.

– Что вы такое говорите? В каком смысле «недолгоосталось»?

– Я умираю… Так что до суда я, быть может доживу, ноположенного срока не отсижу однозначно.

– Вы больны? – все еще не понимала Марго.

– Да… Железобетонная Мадам Бовари, ненасытная МилашкаЗингер заканчивает свое земное существование…

– Но что с вами?

Мадам без слов взяла себя за челку, потянула вниз. Огненныелоконы сползли с головы, а под ними обнаружился короткий седой ежик.

– У меня рак матки. Последняя стадия. Химия не помогла,но отсрочила смерть… Я должна была скопытиться полгода назад. – Онаотбросила парик в сторону. – Все это время я жила ради вас, ради«Экзотика», но теперь могу умереть вместе со своим детищем…

– Но вы едете в Кисловодск лечиться, ведь так? Вам тампомогут?

– Я буду принимать ванны, грязевые и минеральные, чтобыоблегчить боли. С той ночи, как я убила Афу, они стали появляться все чаще… Такчто мы скоро встретимся с ней… в аду. – Она взъерошила свои короткиеволосы, улыбнулась и подмигнула Марго. – Но мы и там не пропадем! А теперьуходи, пожалуйста, меня тошнит, а я не хочу блевать при тебе…

Потрясая двумя двухкилограммовыми лещами, Базиль влетел вквартиру.

– Митя, Марго, где вы? – Он снял с ног кроссовки,кинулся в кухню. – Я притащил таких красавцев! – Базиль бросил лещейв мойку. – Вам придется кидать жребий: кто будет их чистить! Эй! Где вы?

Ему никто не ответил. Ушли, что ли? Прогуляться решили или вкино сходить… Ну что ж, дело молодое. Пусть гуляют, а лещами он займется сам.

Базиль прошел в комнату, чтобы раздеться, и с удивлениемобнаружил на своей кровати Митрофана. Сын лежал с закрытыми глазами, но не спал– это было ясно по дыханию.

– Ты чего тут разлегся?

Тот не ответил, только открыл глаза и как-то потеряннопосмотрел.

– А где Марго?

– Ушла, – ответил Митрофан, закрывая глаза.

– Надолго?

– Насовсем.

Базиль присел на кровать рядом с сыном, тряхнул его заплечо.

– Объясни толком, а не бубни, я ничего не понял… Ну!

– Она ушла, папа, что тут непонятного?

– Куда? Зачем?

– У нее поезд вечером. Она уезжает. В Чебоксары, чтоли… – Митя еще плотнее смежил веки. – Собрала вещи и ушла…

– И ты ее отпустил? – гневно рявкнул Базиль.

– Она не давала подписки о невыезде. Я не мог еезадерживать.

– Какой же ты дурак, Митька! При чем тут подписка! Тыне должен был ее отпускать, потому что любишь ее!

– Что? – Митрофан открыл глаза и заморгал. –Что ты сказал?

– Что слышал! – Базиль ткнул его кулаком впредплечье. – Она собирается ноги себе ломать! А все затем, чтобы считатьсебя полноценной женщиной! Но ведь ты любишь ее и такой. Тебе не красота еенужна, а душа! Чтобы быть настоящей женщиной, необязательно иметь пропорциональныеноги, ведь так?

– Так.

– Вот это ты и должен был ей сказать!

– Ничего я не должен. – Митрофан повернулся к отцуспиной. – И я ее не люблю.

– Ври, ври себе. Только меня не обманешь! Я же вижу,как ты на нее смотришь. Так ты даже на свою Сонечку никогда не смотрел, а онаженой тебе была! У тебя и сейчас глаза влюбленного мужчина! Только брошенного.

– Даже если ты и прав, это ничего не меняет…

– Почему не меняет?

Митрофан резко повернулся и бросил зло:

– Потому что мы никогда не будем вместе!

– По какой причине?

– Она проститутка! Про-сти-тут-ка!

– Бывшая.

– Да какая разница! – заорал Митрофан. –Шлюха была, шлюхой и останется!

– Неправда. Из проституток получаются отличные жены.