– И я не вру.

– Знаю.

Это был хороший диалог: полный, насыщенный, такой, каких раньше между мной и Наташей не было. И внезапно все в моей жизни, плохое и хорошее, стало определяться как простая непрерывная линия, которая как бы существовало, да и черт бы с ней. А отдельно от этой линии я и она – два человека, которые слишком долго искали друг друга, но…

– Ты многое понял, ты многое узнал, ты все же изменился…

– Да-да!

– Но ты все ещё не готов…

Сказка, очередная фантазия. Я снова слишком замечтался, навоображал себе не пойми чего. И в этом трансе я забыл о том, что нахожусь в каком-то странном гостевом номере с качественной мебелью красно-коричневого цвета, с интересным бело-голубым чайным сервизом на стеклянном столике у наглухо зашторенного окна, с ночниками в виде серых уточек, стоящих на черных прикроватных тумбочках треугольной формы…

– Встань на стул!

Приказ раздался из-за спины. Я обернулся и очень сильно удивился.

– Когда?

– Пока ты прыгал из одного транса в другой.

– Да ну…

– Я же сказала: ты ещё не готов.

«Да уж».

Конечно, не хотелось, но все же пришлось признать её правоту. Уходя в себя, я периодически терял связь с реальностью, не замечал происходящего под носом, а после удивлялся, как это так мой собеседник неожиданно оказывался у меня за спиной.

– Может, ты все же обладаешь способностью телепортации?

Так я попытался было пошутить. Но время и место не соответствовали условиям возникновения дерзкого неугомонного хохота.

– Нет.

Тон её голоса был серьезным по максимуму. И глаза… В них было столько решимости, что её хватило бы на всю Вселенную.

– Так было и раньше? – спросил я.

Мне было неприятно понимать собственную ущербность, проявляющуюся в том, что некогда понималось мной как плюс, как важное преимущество перед остальными.

– Скажи мне…

Я ждал ответа от моей Наташи. Но ответа не было. Только серьезный взгляд, ждущий от меня неких сакральных свершений. А мне вот неугомонно хотелось продолжать самоистязающие расспросы:

– В этом вся причина?

Если честно, я уже не ждал ответа. Я снова разговаривал сам с собой. И мой собеседник снова стал примерять на себя роль манекена.

– Забудь.

– Что?

Ответ не был нужен, но он возник. И я не знал, что с этим делать. Такого не было в моих шаблонах.

– Забудь. Сейчас и впредь все, что было, уже не имеет значения.

– А что имеет?

– Я, ты, мы…

– Не понимаю.

Теперь мы уже слишком долго стояли друг напротив друга в странном гостевом помещении. И я чувствовал, что нечто просто обязано произойти, чтобы хотя бы разнообразить истекающие мгновения…

– Верь мне.

На чуть порозовевших щеках Наташи проступило что-то очень знакомое, родное, близкое. От этого я не мог отмахнуться. И поэтому далее мне уже не требовались дополнительные повторы. Я только уточнил:

– На этот самый стул? – и махнул рукой за спину.

– Да.

– В ботинках на дорогую узорчатую парчовую обивку?

– Да.

Последним хлипким вздохом я отстранился от того себя, который был всегда полон всяческих сомнений.

– Отлично.

Больше никаких вопросов.

«Гену попросили, Гена сделал».

И вот я снова стою лицом к изящному стулу, только вот его седушка пуста. Принцесса покинула своё место. Она освободила её для меня. И теперь её взгляд пристально трется о мою спину, не о мое лицо.

«Это точно проверка. Глупая и дурацкая», – пытался предательски щебетать мой внутренний голос, – «Не слушай её. Слушай меня!»

«С какого это фига?»

Нет, я более не обязан был его слушать. Я и раньше не был обязан его слушать, но…

«Слушал…».

Но понимание всегда приходит. Рано или поздно. И в этот особый момент стало ясно главное:

«Я не тот, кто говорит. Я тот, кто слушает».

И именно поэтому в моем последнем шаге по направлению к стулу с дорогой парчовой обивкой не было сбивчивой дискретности. Он был ровным и непринужденным. Правда, все же жалко было дорогую обливку, но с жалостью я тоже решил начать завязывать. Тем более что здесь и сейчас меня просили о простом доверии, а не о чем-то потустороннем.

– Ктц-тц.

Это дорогой стул немного скрипнул под оказавшейся на нем правой ногой.

– Только б не развалился, – старательно пожелал я.

– Не бойся.

– Стараюсь.

А сам-то все же сделал слегка покачивающее движение правой ногой, убеждаясь тем самым, что изогнутые ножки стула способны выдержать мой вес.

– Вроде бы крепкий.

– Давай-давай…

Опершись на правое колено, я перенёс вес своего тела на уже пребывающую на стуле ногу, затем медленно подтянул вторую и аккуратно выпрямился.

– Вот оно!

– Молодец.

Естественно, хотелось в кои веки насладиться своим маленьким величием, тем более что для этого имелся маленький повод. Любимая красавица, которая игнорировала меня столько лет, прямо сейчас разговаривала со мной и даже немножечко хвалила.

– Спасибо, – великодушно сорвалось с моих губ.

Я ждал ответа, ждал ещё похвалы. Но легкая улыбка и нежная приветливость уже стёрлись с лица Наташи. И на смену этим приятным проявлениям черт лица пришла настороженная сосредоточенность. Или же она просто вернулась?

– Я должен сделать что-то ещё?

– Нет. Только постарайся стоять и не шевелиться.

– Как скажешь.

Мягкая и упругая попка – тут с мотивацией все понятно. Но когда стоишь на стуле, являющим собой поскрипывающий антиквариат, возникает подспудное подозрение, что ты занят хрен знает чем. И смотришь вокруг себя, насколько позволяет боковое зрение. Ведь ворочаться и кривиться нельзя, потому что так приказала мягкая и упругая попка.

Видишь диваны, кресла, деревянные полки, вазу с цветами и желто-зеленые шторы с черными цветочками. Чувствуешь, будто все это находится в совершенно другой Вселенной. И все ещё думаешь:

«Зачем?»

– Потерпи…

Она читает мои мысли. Она снова читает мои мысли. Она всегда читает мои мысли.

Осознание этого заставляет меня мягко улыбнуться.

– Хорошо, но…

– Не говори.