– Руби! – заорал я отчаянно гребущему обломком весла Оттару. – Руби мачту!

Он непонимающе посмотрел на меня. Темное лицо оскалилось в безжалостной улыбке. Викинг не позволит морю посмеяться над собой – даже в смертный час сохранит улыбку. По ней я и понял – Оттар готовился к встрече с Асами и уже не слышал моих слов, а если слышал, то вряд ли умом понимал. Однако он оторвался от весла и почти ползком добрался до меня:

– Что, Хельг?

– Мачту! Руби!

Он вскинул глаза. Драккар пересилил еще одну волну. Плеснула в лицо соленая влага, разверзлась перед глазами темная пучина. Захлебываясь, я еле выдохнул: – Руби…

Викинг вцепился одной рукой в мои веревки, другой вытянул из-за пояса топор и, что-то выкрикивая, начал умело подсекать мачту. Я разобрал:

– Если… за… борт – жить. Если нет…

Аскольд, точно уловив момент, подскочил к Оттару – помогать. Они едва держались на ногах, захлебывались волнами, висли на веревках, отбрасываемые ударами воды и ветра, но не останавливались. Пойди сейчас драккар ко дну, и тогда бы не оставили своей работы. Еще кто-то подобрался, начал раскачивать… Я не мог видеть, что происходит над моей головой, лишь чувствовал спиной каждый удар да время от времени, натягиваясь под чьим-то телом, врезалась в живот склизкая от воды веревка.

Треск рухнувшей мачты потонул в завываниях ветра. Драккар еще раз завалился набок, и освобожденная мачта, почти не повредив борта, плавно ушла в воду. Только тогда Аскольд догадался резануть ножом по стягивающим мои руки путам. Я покрутил затекшими кистями, наблюдая, как хищный рот моря всасывал в себя долгожданную добычу, а потом, не чуя теплого живого аромата, брезгливо выплевывал ее обратно. Однако жадность Морского Хозяина беспредельна, и вновь тянулись огромные губы к мачте, вновь пробовали ее на вкус…

Я не почувствовал, когда ослаб ветер, и волны, уже не пытаясь перекинуть драккар вверх днищем, закачали его на широких круглых спинах. Зато ощутил устремленные на меня взгляды. Никогда не доводилось мне видеть у викингов таких покаянных лиц. И у рабов в глазах стояли слезы, будто узрели одно из чудес своего распятого бога. И все ждали… Чего?

– Прости, великий Ньерд!

Аскольд выронил из рук топор. Тяжелое блестящее лезвие воткнулось в палубу, дрогнув рукоятью, и тогда я уразумел. Надо же было такому совпадению случиться! Будто наказало море ослушников, нанесших обиду посланцу Ньерда, и утихло, едва его освободили! Тут сам Ролло смутился бы, засомневался… А эти и вовсе понурились… И ведь велю сейчас идти в Ладогу – пойдут. Руками грести будут, а пойдут. Но, видать, не выпала мне судьба увидеть родные края. Варяжское море и острова данов – плохое место для одинокого драккара, на котором и хирдманнов-то – раз, два и обчелся… Да и рабов, коли посчитать, немного осталось – море всех берет, не разбирая, кто раб, кто господин. С такой командой нам любая встречная ладья – угрозой становилась…

Я поднялся, окинул взглядом дар Ролло, и ужаснулся.

Что сотворило море с красавцем драккаром, недавно страшившим прибрежные деревни алеманнов? Куда подевались гордый профиль, хищная морда, гладкие бока?

Будто покалеченные руки, висели обломки весел, пробоинами глядели борта, а вместо стройной высокой мачты торчал кургузый пенек с аршин высотой. Обыкновенный плот и тот гляделся лучше… Нет, не дойти нам ни до Ладоги, ни до Норангенфьерда. Перехватят похожие на Ролло ярлы задолго до знакомых мест.

Пошатываясь, подошел Гундрольф. Его крепко приложило веслом – правая бровь заплыла багровым синяком. Страх метался в водянистых глазах, руки дрожали. Что бы сотворил с ним Ролло? Верно, убил, как он того и заслуживает. Жаль, не ярл я – не научился еще чужими жизнями распоряжаться, точно разменными монетами. Гундрольф бросил на меня виноватый взгляд и юркнул за спины сгрудившихся хирдманнов. Усталые лица, поникшие фигуры, покаянные глаза… Понимают ведь, что стали легкой добычей, теперь ждут от меня спасения, словно и впрямь я Ньердом послан. Для них эта вера последняя – других не осталось, а последнее и подлый тать не заберет, посовестится…

– Грести все будем, – сказал я, – весел хватит. Уходить надо. К Норангенфьерду.

Просветлели лица. Надолго ли…

Драккар ковылял по водной глади, словно утка с перебитой лапой, хотя старались изо всех сил и пот бежал по дорожкам, проторенным на коже соленой водой. Трудились бы так раньше – давно бы уже в Ладоге были, а теперь, казалось, будто прикован драккар к подводному камню – не сдвинешь. Ладони скользили по веслу, прыгали в глазах красные мураши, но невидимая цепь не рвалась, удерживала…

Рядом со мной пыхтел Оттар. Хороший парень. Сверстник мне почти. К молодой жене и первенцу возвращался. Увидеть мечтал. А теперь увидит ли?

– Чужой!

Эйнар первым заметил опасность, закричал, упреждая, да что толку? Ни оборонить себя, ни уйти от акульемордого драккара с яркими полосатыми парусами мы не могли. Держали морские путы…

Небо разъяснело, и за первым стремительным парусом выскользнул второй, третий… Неведомый мореход увидел израненный корабль – несся к добыче на полном ходу. Я не хотел видеть лица тех, кто приближался, – до боя в глаза врагу лучше не глядеть. Убивать будет легче. А убивать придется, иначе возьмут в рабство, закуют в тяжелые цепи, и через пару лет Уже не смогу вспомнить, ни откуда я родом, ни имени нового звучного Олег, коим нарек меня скальд-побратим.

Повел глазами на хирдманнов. Они тоже держали руки на оружии, сдаваться не собирались.

– Кто таков? – крикнули с приближающегося драккара.

– Олег, хирдманн Ролло, ярла Норангенского и конунга Нормандии земель Валланда. – Я не скрывал данное богами имя и от Ролло перед смертью отрекаться не хотел. Желал я того или нет, а он все-таки стал мне братом.

– Как сказал? – удивились пришлые, и в это время с другого борта подошел еще один драккар.

Взяли нас в клещи. Никаким мечом не разорвешь… Но почему не нападают? Не принято у викингов вести долгие разговоры перед схваткой.

Забрезжила небесной синью нелепая надежда, вскинул голову, посмотрел на спрашивающего. У него был тонкий профиль, длинные шелковистые белые волосы и темные серые глаза. Этот, в отличие от Ролло, и одеждой, и повадкой выделялся из остального хирда. Ярл… Свободная, вольная, хваткая зверюга, с человечьим телом и умом.

– Что ты сказал о Ролло, Хельг? Повтори, – быстро перевел мое имя на свой язык беловолосый ярл.

Я покорно повторил, чай, не преломлюсь:

– Конунг Нормандский земель Валланда.

– Аи да Ролло! – радостно завопили с другого борта. Я обернулся. Еще ярл? Не многовато ли? А главное – почему не нападают? Чего ждут?

– Я всегда говорил – он первым из нас станет конунгом. – Беловолосый подал знак команде. На борт моего драккара полетели крючья. Я потянул меч.

– Не надо, – шепнул едва слышно Оттар – Это Ингольф и Лейф – старые знакомцы. Они с Ролло когда-то на Хольмгард ходили и выбирались из той заварухи вместе. Кажется, им не до добычи…