трактирными слугами и начать разгребать пепелище. На плечи Лорви же ложилось все остальное. Ей нужно было не только запастись новыми вещами для себя и мужа, но и купить все необходимое для дома. Естественно, что в одиночку с подобным объемом работ она бы никак не справилась. Вот я и настоял на том, чтобы семейство Шольда, практически в полном составе, направилось с ней.

Правда, перед отъездом я обоим своим новым работникам объяснил, что хоть мои слуги и носят рабские клейма, но лично я, не потерплю, если с ними будут обращаться хуже, чем со свободными. И, к своему удивлению, не встретил недопонимания со стороны Гральфа и Лорви. Те, выслушав мой проникновенный монолог, в котором я вновь обозначил свое отношение к рабству, лишь согласно закивали. А бывший наемник даже расщедрился на одобрительный хлопок по плечу. Как оказалось — Гральф был сыном раба, сумевшего мало того, что сбежать, так еще и не попасться. Более того — прожить полноценную и насыщенную жизнь. Именно отцовский пример и сделал из бывшего наемника настоящего мужчину, не унывающего в любой, даже самой сложной, ситуации. Так я лишний раз убедился, что сделал правильный выбор.

Что же касается Шольда, то он уезжать совершенно не хотел. Но не потому, что боялся или ленился, нет. Просто он влюбился. Причем, ни в кого-нибудь, а в Ромчика. Ну, может я конечно и утрирую немного, но иначе объяснить поведение своего конюха я не могу. Стоило ему познакомиться с моим конем и понять, что это почти настоящий дорсак, как Ромчика окружили такими заботой и вниманием, какие, наверное, даже Дольре не снились. Он и гриву ему заплетал, и хвост расчесывал, и навоз убирал чуть ли не сразу, как тот появлялся. И выгуливал по несколько раз на день. А уж о диете я вообще молчу. Этот непарнокопытный мерзавец, будто в санаторий попал. Ну да ничего не попишешь. Шольд был единственным взрослым мужиком среди слуг, так что выбора у него особого не было — пришлось ехать.

Когда моя новая управляющая вместе с мужем и слугами отбыли в Фельск (пешком, так как извозчика заранее заказать мы не удосужились) я решил, наконец, в тишине и покое позаниматься магией. Дабы не светиться лишний раз и не смущать оставшегося на хозяйстве Чеза, я направился в подвал. Причем, в ту самую комнатку, в которой начинался подземный ход. Ее и прилегающую к ней, я решил превратить в свою лабораторию. Ну а что? У каждого уважающего себя мага должна быть своя лаборатория.

Правда, сейчас, это были всего лишь две, почти пустых, пыльных комнаты, отделенных от основного подвала древней рассохшейся дверью. Почему почти? Да потому, что мы с Чезом все же перетащили туда кресло, небольшой столик и пару подсвечников со свечами. Свечи были мне не очень нужны, так как ночное зрение у меня никто не отбирал, но если бы я сидел в полной темноте, то мое странное поведение стало бы еще более странным. Не то чтобы я хотел кому-то что-то объяснять, но и со всем без объяснений обойтись не удастся. Вскоре в этом доме будет жить изрядное количество народа. И не всем из них можно будет просто приказать не задавать лишних вопросов. Так что пусть лучше считают меня эксцентричным любителем закрытых пространств, чем спрашивают всякое неудобное.

В подвале я просидел до самого вечера и выбрался лишь тогда, когда Чез неуверенно поскребся в мою дверь, не решаясь отвлекать меня от важных дел, но помня мой наказ позвать меня на ужин. Собственно, сам ужин прошел довольно скомкано. Пацан отчаянно трусил и явно стеснялся сидеть с грозным мною вот так, один на один. Вследствие чего, разговора не получилось. Впрочем, я не особо-то и настаивал.

Поблагодарив за ужин (приготовленный Дольрой, кстати), я оставил парнишку убирать со стола и направился в свою комнату, где планировал еще немного поработать над модернизацией заклинания поиска. Очень уж хотелось мне сделать из него аналог металлоискателя. Провозился до глубокой ночи, вследствие чего, проспал завтрак. К счастью, Чез оказался вполне ответственным для того, чтобы попытаться разбудить меня и достаточно смел, чтобы довести это дело до конца. Даже несмотря на мои злобные выкрики, что я его пущу на корм Ромчику (что поделать, у меня еще со школы была аллергия на ранний подъем).

После завтрака настало время моего первого урока местной грамоты. Проходил он в столовой, так как там было больше всего места. Мы с Чезом расположились за столом, а Ногш чуть поодаль, у ближайшей стены. Причем, парень отнесся к своей миссии настолько серьезно, что умудрился притащить с собой настоящую складную доску для письма. Пешком. Из Фельска. Доска была пипец какой тяжелой. К тому же, даже в сложенном состоянии, занимала достаточно много места. Не знаю как худосочный Ногш ее допер, но он это сделал. За что я его похвалил и тут же выкупил вышеозначенный инструмент, дабы бедняге не пришлось тащить его обратно.

Что касается занятий, то тут все было не так уж и просто. Особенно для Чеза. Ему, бедняге, наука давалась с трудом, хотя было видно, что он боится меня разочаровать, поэтому старается изо всех сил. Что касается меня, то тут тоже чуда не произошло. Несмотря на мое умение учиться и на знание нескольких иномирных языков, я тоже особо не блистал. Уж слишком заковыристым было местное построение предложений, слишком много мусорных слов имелось при письме. Так что и мне предстояло начинать с азов.

Правда, мне все же было полегче. Так, например, я на русском записал транскрипцию всех местных букв и некоторых слов. Да и вообще, имел возможность писать конспекты. Правда, пером писать было не удобно, а бумага стоила изрядных денег. Но это было все же лучше, чем ничего.

Ногша до крайности заинтересовал мой способ обучения, а в особенности — мой родной язык. Он так и косил одним глазом в мои записи, пытаясь там что-то разобрать. Но вопросов не задавал. А я не спешил развеять его любопытство. Так как правды он от меня все равно бы не услышал, а почем зря врать я не хотел.

Стоя у ворот и обсуждая со своим юным учителем время следующего занятия, я заметил вдалеке небольшую процессию, состоящую из шести возов, едущую со стороны Фельска. Мне почему-то показалось, что я прекрасно знаю куда именно она направляется. Так и получилось — добравшись до холма, на котором располагался Фолье Йри,