а Лисицын с Володей пошли осматривать ферму, скот и лошадей. Весело разговаривая, они миновали лес и луг и очутились перед красивым строением фермы, содержащимся в чрезвычайном порядке. Стадо и лошади, еще более размножившиеся, паслись по полянам под надзором овчарок, которых Володя насчитал более десяти. Сначала собаки залились лаем, но, узнав Лисицына, тотчас начали ласкаться; немалая доля их приязни досталась и Володе. Когда Лисицын, осмотрев со своим молодым другом все хозяйство, возвратился на Сторожевую башню, в бухте раздался выстрел.

— Неприятель, ваше благородие! — отрапортовал Герасим.

— Прошу тебя, называй меня Сергеем Петровичем и считай товарищем. Я командир только во время сражения. Где же ты видишь неприятеля?

— А вон, от скалистого пролива пять лодок плывут сюда.

— У тебя отличное зрение, Герасим. Надеюсь, после вашей канонады китайцы не осмелятся пристать к Ореховому. Не видал ли ты, куда девалась лодка, преследовавшая нас?

— Она поплыла сначала к Ореховому острову, но, увидав, что остров пуст, повернула нос в пролив. Я уж полагал, что неприятель совсем бежал.

— Китайцы очень настойчивы, Герасим. Любопытно, что они будут делать?

— За островами лодок больше не видно.

— Китайцы высаживаются на Пихтовый остров, — сказал Лисицын, посмотрев в подзорную трубу. — Их больше ста человек, но пушек у них нет.

— Не собираются ли они брать крепость голыми руками? — засмеялся Герасим.

— Но ведь недаром же они здесь. Верно, замышляют что-нибудь недоброе.

— Смотрите, Сергей Петрович, сюда плывет лодка с переговорным флагом. Подошли Гедеон, Константин и Янси. Лисицын, желая уверить неприятеля в многочисленности гарнизона, приказал Янси идти с барабанным боем от кремля к бухте, а Герасиму бить марш на южной стороне острова. Константин занял нижние бойницы башни, Гедеон — средние, а Володя — верхние. Все приготовились к стрельбе.

В лодке было двое воинов с белым флагом. Лисицын закричал им, чтобы причалили к решетке ворот, и, сев в лодку, подплыл к китайцам с другой стороны решетки. Один из посланных сказал по-русски, хоть и неправильно, но понятно: — Губернатор провинции прислал меня объявить вам: ему известно, что в укреплениях ваших не больше трех человек и еще мальчик. Снисходя к вашей слабости, он не хочет проливать вашей крови, не хочет иметь вас военнопленными. Если вы немедленно сдадите остров, он позволит вам удалиться, куда захотите. Если же станете упорствовать, то мы разнесем все ваши укрепления, подобно праху, а вас ждет мучительная смерть. Я все сказал! Лисицын отвечал:

— Господин ваш — знаменитый губернатор цветущей провинции — действительно знает все. Месяц назад на острове находилось всего два защитника, но теперь сюда прибыло больше тысячи русских воинов, так что вы напрасно будете проливать кровь в неравной с нами борьбе. Мало того, зная превосходство наших сил над вашими, мы сами атакуем вас всей нашей флотилией, если вы решите остаться на озерах, и тогда никто не получит пощады. С каждым пленным мы поступим по нашим военным законам за нарушение мира, заключенного с нами вашими полномочными начальниками. Я сказал все. Передайте ответ мой вашему главнокомандующему.

— Это одна военная хитрость! — закричал китаец.

— Чтобы убедить вас, что под моей командой довольно людей, я прикажу им открыть огонь из всех орудий башни.

— Да, прикажите. Ваша ложь станет очевидной. Лисицын скомандовал:

— Слушай! Пальба всеми орудиями. Изготовиться — пли! Страшный гром потряс башню. Шесть снарядов запрыгали по зеркальным водам озера.

— Итак, передайте вашему главнокомандующему: если солнце застанет вас завтра на озере, ничто не спасет вас от истребления. Мы знаем, что у вас пушек нет, а наши лодки будут ими вооружены.

Посланные молча удалились. Лисицын распорядился, чтобы на острове и в кремле всю ночь горели бивачные огни. Этим он хотел уверить подозрительных китайцев в многочисленности гарнизона. Утром на Пихтовом острове не осталось ни одного врага. Таким образом, обитатели Приюта стали полными владельцами озерного края.

Жизнь их потекла мирно: полевые труды, охота на дичь и неприхотливые удовольствия. Константин с Герасимом предпочитали упражняться в рыбной ловле. Лисицын с Гедеоном по-прежнему любили охоту. Володя, которому запрещено было отлучаться с острова, усердно занимался науками. Сергей Петрович охотно передавал мальчику свои познания, соответственно его возрасту, и с удовольствием находил в нем понятливого и старательного ученика. Он учил Володю стрелять в цель и фехтовать, плотницкому и столярному делу, другим полезным ремеслам. Эти занятия очень нравились мальчику.

Наступила весна 1855 года. Судьба Володи, росшего в дикой стороне, очень заботила обоих его попечителей. Сергей Петрович и Гедеон Михайлович нередко рассуждали о том, как возвратиться в Россию, но оба находили невозможным пробиться по Амуру через китайские преграды.

Однажды они отправились охотиться вверх по Алмазной реке, нагрузив свою лодку провизией. Володю решено было взять с собой. Он уже хорошо владел огнестрельным оружием. Мальчик не помнил себя от радости, отправляясь в такую дальнюю экспедицию.

Переночевав в гроте, у которого дверь оказалась выломанной, что доказывало: китайцы преследовали их по пятам в прошлом году, охотники поплыли против течения, любуясь красивыми берегами многоводной реки. Лисицыну эта поездка была дорога воспоминаниями о тех днях, когда он плыл здесь на барке с любимым своим Василием и несчастным Петрушей.

После двухдневного плавания они вошли в боковую реку, впадавшую с восточной стороны. Множество перелетной дичи встречалось им на пути, а рев медведей и вой волков ночью доказывали обилие в этом крае пушных зверей. Проплыв несколько дней, путешественники достигли озера у подошвы невысоких гор, из которого и вытекала пройденная ими река. В озеро падало с гор множество ручейков.

Володя упросил Лисицына поохотиться здесь несколько дней. Причалили в удобном месте, лодку прикрепили цепью к прибрежному дереву и, запасшись провизией и зарядами, отправились в горы, которые не были трудны для восхождения. Обилие лисиц и соболей все больше заманивало охотников в глубь гор. Опытный Лисицын, не довольствуясь компасом, делал заметки на деревьях, по которым легко можно было найти обратный путь.

Идя все время на восток, путники достигли перевала на другую сторону гор. Вдали расстилалась обширная равнина. Быть может, она доходила до самого Восточного океана. Чтобы укрыться от пронзительного северо-западного ветра, охотники спустились с восточного склона и расположились ночевать на берегу узкой, но глубокой речки.