— Керсан, познакомься, это мой спутник — инквизитор, граф Джон Тёрнер, — представила я мужчину. — Джон, это Керсан. Тот самый прекрасный юноша, которому я помогла обрести своё счастье.

— Ваша невеста воистину прекрасна, Джон! — воскликнул вдруг Керсан, делая ответный поклон инквизитору.

Джон и бровью не повёл, а я как всегда своей мимикой показала, что кто-то ошибся.

— Ох! Оливия, я неверно истолковал вашу связь? Просто ваша аура и аура графа…

— Вы всё верно истолковали, — проговорил Тёрнер, удивляя меня ещё больше.

— Гарри, ты что-нибудь понимаешь? — спросила своего фамильяра.

Тот вздохнул и сказал:

— Меньше вопросов, дорогая. Пусть кентавры думают, что ты — невеста. Для них в таком статусе ты будешь значить ещё больше.

Возвела очи горе, как вдруг услышала мелодичный женский голос.

— Керсан? Оливия уже здесь?

— Лавлея, да она здесь!

И я увидела кентаврийку, чья судьба могла закончиться трагично и несправедливо, но яблочко исполнения желаний, исправило ситуацию.

Я уже сказала, что кентаврийки были чудо как хороши?

Так вот, Лавлея была в тысячу раз прекраснее всех их вместе взятых!

Она словно вся светилась! Светлые, белокурые волосы, украшенные маленькими колокольчиками, бусинами из жемчуга струились по гибкой спине, плечам и укрывали грудь.

Лавлея тоже имела браслеты на руках, ногах, носила потрясающей красоты наряды.

Но всё это меркло перед её природной красотой. Идеального цвета кожа; пухлые блестящие губы розового оттенка, словно их мазнули блеском; большие глаза необыкновенного цвета лазури; правильный нос; длинная шея; тонкий и нежный голос.

Я испытала потрясение неземной красотой Лавлеи. К ней идеально подходят строчки из песни: «Нельзя быть красивой такой…»

— Великая Оливия, что спасла меня и нашу с Керсаном любовь! Я в вечном долгу у вас! — переливчатым голосом произнесло это создание.

Сама красота может соперничать с Лавлеей.

— И я безумно рада с вами познакомиться, уважаемая и прекрасная Лавлея! — ответила ей с улыбкой.

Она широко улыбнулась, демонстрируя жемчужную белизну своих зубов, склонилась и заключила меня в крепкие объятия.

Меня тут же окутал аромат свежести, цветов, сладкого мёда.

Она не только поразительна внешне, но и пахнет головокружительно.

— Я очень рада за вас с Керсаном. Пусть ваша жизнь будет долгой, счастливой, а ваши дети также прекрасны, как их мать и также сильны и храбры, как отец, — пожелала ей от всей души.

Лавлея от удовольствия засветилась и заулыбалась ещё больше.

— Ваше присутствие на нашем празднике — это к великой радости! — сказал она напоследок.

Что ж, приняли нас очень тепло, если не сказать больше.

Мне, Гарри и Джону выделили отдельный домик — уютный и прохладный.

* * *

Брак для кентавров — не просто создание семьи. Для них это действо имеет сакральный смысл. Кентавры считают, что когда встречается на их пути их истинная пара, во время церемонии соединяются их сущности — души и судьбы, не только тела. Они становятся единым целым.

И важным элементом этого обряда была музыка и песня.

Я была удивлена, когда узнала, что кентавры очень музыкальны. Что музыка и пение для них — это также как есть, пить, дышать, бегать. Каждый кентавр и кентаврийка играют на каком-либо инструменте и умеют петь.

Поэтому вершиной обряда становится именно пение, буквально магическое сочетание — голос жениха и невесты.

Друзья и близкие играли на инструментах, а молодые начинали петь. Обе мелодии постепенно начинали сливаться в одну — идеальную, происходило что-то невероятное — по телу начинала пробегать волнительная дрожь, меня, как и остальных охватывало ощущение всеобщего счастья, пьянившее не хуже вина.

Это был воистину прекрасный обряд — никаких обменов кольцами. Их заменяла молодым песня.

Лавлея была не в белом одеянии, как я привыкла мерить по реалиям своего мира, а в красном — истинном свадебном цвете. Жених же был без какой-либо одежды — только нанесённые свадебные рисунки украшали его торс.

Собралось на свадьбу Керсара и Лавлеи несколько кланов.

Меня поначалу смущало такое обилие обнажённых тел, но потом я поняла, кентавры не были бесстыдными — их поведение было целомудренным, несмотря на малое количество одежды. Кентавры не были «испорчены» или «распутны»; они были прямодушны. И это качество в них меня восхищало.

Это была прекрасная свадьба и весёлая.

Было много песен, музыки. Разжигались костры, через которые прыгали молодые юноши и девушки.

Еда была растительной, но вкусной и питательной.

Никакого алкоголя. Самый крепкий напиток — это квас.

Но при этом, было очень здорово!

И мне понравилось, как вёл себя Тёрнер. С него слетела вся его чопорность и скрытность. Он много смеялся и кружил меня в танце. А также признался, что переживал за мой внешний вид, и что я могу оказаться в неловкой ситуации, что заказал у портного ещё один наряд специально для этой свадьбы.

Нам было весело и очень хорошо друг с другом, словно мы всю жизнь знакомы.

Мои чудестные босоножки были благополучно оставлены в домике, и мы бегали по упругой траве босиком… А ещё мы много целовались.

Свадьба длилась три дня. И это были воистину три волшебных дня.

Гарри, чувствуя моё настроение, не вмешивался и постарался охранять наше с Джоном уединение, которое произошло в ночь со второго на третий день.

Ночь, которая перевернула мою жизнь как и жизнь Джона. Мы стали очень близки друг к другу и на третий день я проснулась счастливой.

* * *

Оливия Чантервиль

Вернулись мы домой спустя три с половиной дня.

Едва мы оказались в своём мире, в моём доме, Перри с порога воскликнул в своей излюбленной нервной манере:

— Ведьма! Что ты сотворила с моим Джоном?!

— Перри, ничего Оливия с ним не сделала, — засмеялась моя драконица. — Всё ведь просто — это любовь.

На Перри было жалко смотреть. Он глядел на меня так, будто я исчадие Ада.

Странный он иногда. Хотя, почему, иногда?

Свадьба прошла великолепно. Подарки, которые мы вручили с Джоном, понравились абсолютно всем.

Малыши визжали от радости, получив игрушки в виде человеческих кукол, различные механизмы — игрушки местного транспорта, даже были конструкторы, книги с яркими иллюстрациями.