— Вот мы и вернулись прямо к тому, с чего начали, доктор Гейвин, — сказал Куилл. — В чем смысл всего этого? Это всего лишь значит, что еще одному человеку придется умереть.

В глазах Броны Скалли все еще был вызов. Она в упор посмотрела на Нору, а затем перевела глаза вниз, на ожерелье, и Нора поняла, что должна что-то сделать.

Внезапно воздух сотряс звук мощного взрыва и с другой стороны холма вырвался огромный шар огня и дыма. У Норы не было времени гадать, что это было; поняв, что это был ее единственный шанс, она подцепила ожерелье носком своей туфли и одним движением подбросила его в воздух. Она видела все это словно в замедленном движении: ожерелье изящно переворачивалось в воздухе, сверкая золотом, а глаза Куилла следили за ним. Он выбросил правую руку с кинжалом, но не смог достичь ожерелья; он потерял равновесие и свалился с мостков в воду. Послышался крик и всплеск.

Нора снова посмотрела на Брону. Она была ранена. Девушка посмотрела на алый поток, струившийся по ее груди, потом ее голова опустилась вперед и она свалилась на доски. Нора подбежала к Броне, но руки у нее были все еще связаны, и она беспомощно смотрела, как пятно крови становится все больше. Она ничего не могла сделать, чтобы остановить кровь. Она почувствовала разрывающую боль в груди, подняла голову и закричала, надеясь что хоть кто-нибудь услышит.

— Помогите! Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите нам!

Она уже думала, ей это снится, когда услышала, как по мосткам стучат тяжелые шаги, и перед ней появилось напуганное лицо Чарли Брейзила.

— У вас есть нож? — выдохнула она. Он лишь смотрел на нее. — Освободите меня! Мы должны остановить ей кровь, если сможем.

Не говоря ни слова, Чарли вытащил из кармана перочинный нож и перерезал связывавшие ее кожаные шнуры. Нора взялась за дело, забыв о крови на своих руках, зажимая рану Броны, пока Чарли снимал рубашку, чтобы использовать ее как повязку. Вид у него был ошеломленный, слегка опаленный и покрытый копотью, и Нора вспомнила взрыв. Вдали слышался вой сирен.

— Дома больше нет, — сказал Чарли. — Дома больше нет, а мой отец… — его взгляд повернулся к телу Доминика на пасеке. — Мой отец мертв.

— Я знаю, — сказала Нора. — Простите, я ничего не смогла сделать.

Когда прибыла помощь. Нора слышала голоса, словно в тумане. Только когда полицейские подняли ее от Броны. чтобы люди из скорой помощи могли ее сменить, она почувствовала, что колени у нее подгибаются, и заметила резкие порывы ветра.

— Принесите кто-нибудь одеяло! — крикнул рядом с ней офицер Гарды.

Когда они накинули на нее одеяло, она увидела, что через сине-желтую толпу к ней пробирается Кормак. Лицо у него было изможденное и напряженное. Он открыл рот при виде крови на ней.

— Не моя, — сказала она. — Это не моя кровь. — Она посмотрела на свои руки и припала к нему, неожиданно ощутив такую усталость, что едва могла стоять. Она почувствовала, как его грудь сжалась, и он глубоко и облегченно вздохнул и крепко прижал ее к себе. — Ах, Кормак, я никак не ожидала, что такое случится.

— Ш-ш-ш. Теперь успокойся. Успокойся.

Они стояли посреди широких мостков, а полиция и медицинский персонал скорой помощи крутились вокруг них постоянной мельницей, спеша с носилками, одеялами и спасательным оборудованием.

— Не отпускай меня, — прошептала Нора. — Пожалуйста, не отпускай.

Несколькими минутами позже санитары скорой помощи унесли на носилках Брону, но лицо ее было не покрыто. Шедший следом детектив Уард остановился, чтобы поговорить с ними.

— Она потеряла довольно много крови, но она жива, — сказал он. — Думаю, вы спасли ей жизнь, доктор Гейвин.

Нора хотела сказать ему, что все произошло вовсе не так — что это Брона спасла ее и чуть не принесла ради этого себя в жертву. Она потом ему расскажет. Уард повернулся, чтобы уйти, и Нора схватила его за рукав.

— Подождите… а что это был за взрыв? Кто-нибудь знает? Чарли сказал, что его дома больше нет.

— Это был дом Брейзилов. Похоже на взрыв газа. Больше я ничего не знаю, доктор Гейвин.

— А что произошло с Куиллом? Он признался в убийстве Урсулы и Рейчел, и я видела своими глазами, как он убил Доминика Брейзила.

— Да, мы все это знаем, доктор Гейвин. Мы знаем.

— Тогда что произошло с ним? Мы боролись, и он упал в воду. Он не ускользнул?

Глаза Уарда сузились.

— Вы на самом деле не знаете? — Она покачала головой.

Он положил ей руку на плечо и подвел ее к концу мостков. Сильный бриз обдувал озеро, поднимая рябь на воде. — Это озеро вероломно, как зыбучий песок. От борьбы становится только хуже.

В топком месте у них под ногами все, что было видно от тела Десмонда Куилла — это бледная рука, высовывавшаяся из воды. В его кулаке было зажато яркое золотое ожерелье, снова сыгравшее роль подношения, ужасного жертвоприношения, чтобы умиротворить капризных богов.

Если бы можно было плачем исцелить скорбь и слезами поднять мертвого, золото бы ценилось меньше, чем горе.

Софокл. Скиросцы. отрывок 510

Одиннадцать дней спустя после того, как в Лугнаброне закончилась кровавая череда убийств Десмонда Куилла, в коттедже «Кроссез» был почти восстановлен прежний порядок. Нора сосредоточилась на уборке дома. Это было занятие, конкретное дело. На четвереньках отскабливая винные пятна от пола и стен, она размышляла, что здесь могла запросто пролиться и ее кровь. Что помешало Куиллу перерезать ей горло — и почему она была одержима этой мыслью, не в силах от нее избавиться? Она достаточно знала о чувстве вины выживших, чтобы увидеть его признаки, но это не мешало ей снова и снова видеть все это: сползающее набок неподвижное тело Доминика Брейзила, красный поток, заливающий грудь Броны Скалли, мертвая рука Куилла, сжимающая яркое золотое ожерелье.

В последние несколько дней физическая активность помогала отогнать эти видения; теперь они приходили куда реже. И каждую минуту, которую Нора проводила, расчищая разгром внизу, ей не надо было идти наверх и собирать вещи, не надо было думать о том, что ее время с Кормаком почти подошло к концу. Перед ней неясно вырисовывалось неизвестное будущее.

Она размышляла о безымянном, безликом существе, на котором ее зять должен был жениться всего через четыре недели. Легко было представить себе эту женщину безрассудной и отчаянной, возможно, не очень умной. Но Триона, красивая и блистательная и обычно очень осторожная, тоже в него влюбилась. Интеллект тут почти ни при чем. Каждые отношения представляют собой риск, падение очертя голову в пропасть, с проблесками надежды. И только некоторым везет. Нора вспомнила кучу шелка и наручники из тайника Оуэна Кадогана и тонкую кожаную веревку вокруг горла Урсулы Даунз. Может, Урсула с каждым разом рисковала все больше, флиртуя со смертью, веря, что Оуэн Кадоган или Десмонд Куилл, или кто-нибудь еще по какой угодно причине ослабит вовремя веревку и утянет ее назад от края пропасти. Впервые она увидела поступки Урсулы в истинном свете, поняла, что это был крик о понимании и поиск контакта, рожденные потребностью не менее глубокой, чем потребность в еде, воде, крове или тепле. Даже притяжение Десмонда Куилла к крови можно было увидеть таким образом. Глубокая потребность в связи с чем-то вне себя была той самой причиной, по которой древние жители озера совершали жертвоприношения, погружали оружие, золото — иногда даже соплеменников — в темные и, казалось бы, бездонные заводи. Куилл был прав в одном, подумала Нора; нам не следует смотреть назад с презрением прежде, чем мы не рассмотрим повнимательнее наше собственное поведение в настоящем.