Однако невозможно кого-либо разглядеть. Junon снова погружается и покидает фьорд.

Во второй половине дня ветер слабеет и поворачивает на запад. Когда все же решаются на повторный эксперимент, останавливается двигатель по левому борту, и приходится отказаться от задуманного. Junon снова уходит в море».

В воскресенье 14 декабря Junon всплыла у Хефьорда. Оба французских моряка жили в хижине, продуктами их регулярно снабжали сельские жители. Когда они увидели свою лодку, спустились к ней по склону на лыжах. Junon высадила на сушу трех бойцов норвежского движения Сопротивления, затем снова вышла в море с полным экипажем.

25 марта 1943 года старший лейтенант Шлумбергер сменил капитана 2-го ранга Куервиля на должности командира Junon…

Подводные лодки, оставшиеся в Тулоне или в североафриканских портах, редко были в море в это трудное время. Они берегли топливо, которое было в их цистернах, на случай, если согласно договору о перемирии с лодок будут сняты перископы, демонтированы рубочные люки, удалены выпускные клапаны двигателей, как рассказывал нам командир лодки Casabianca Л'Эрминье. Тот, кто предполагал, что моряки оставят свои лодки в состоянии неспособности к погружению, сильно ошибался. «Тренировочные выходы» были предлогом, чтобы подготовить свои подводные лодки к выходу. Экипажи тренировались в портах, у причалов или на рейде лишь по нескольку часов. «Мы хотели прежде всего обкатать наших молодых моряков и дать им интенсивную военную подготовку для выполнения маневров погружения, всплытия и устранения поломок в боевой обстановке, – пишет командир Л'Эрминье и добавляет: – Мы могли столкнуться с крайне сложными и опасными ситуациями».

Затем настала ночь с 7 на 8 ноября 1942 года; англичане и американцы высадились в Федале, Оране и Алжире.

В Тулоне был отдан приказ затопить лодки, но командиры предусмотрительно подготовили их для предстоящего выхода в море. База подводных лодок находилась в центре верфи Моурилльон. Было решено спать на борту, чтобы не терять ни одной секунды, и отвязать швартовочный трос изнутри прочного корпуса, чтобы избежать потерь на палубе. На мостике на ночное дежурство была выставлена смена, которая должна была при малейшем инциденте на пристани нажать на кнопку «сирены»; этот сигнал означал: «Сразу на выход из базы!»

Легкое заграждение из досок закрывало выход из небольшой гавани Моурилльон. Первая готовая к выходу подводная лодка должна была проломить его. Другая, более значительная трудность – сеть, преграждающая проход у мола. В ней был устроен только один проход, который на ночь запирался и открывался буксиром исключительно по приказу портовой полиции.

Вот таким было положение подводных лодок базы Моурилльон.

Предоставим слово командиру Л'Эрминье:

«27 ноября в 5 часов утра машинист Хайхет передает охрану старшине Лионайсу и говорит: «Сегодня ночью это еще не случится». Едва он спускается вниз, Лионайс нажимает на сирену: «Тревога!» Пулеметы строчат на верфи Моурилльон у ворот Базайлис, за два квартала от набережной.

Экипаж Casabianca занимает свои места на лодке. На мостике мне сообщают, что появились немцы.

Итак, противник здесь и стреляет по нас. Это единственное, что можно уверенно сказать, и, слава богу, этот враг – немцы.

Захват врасплох удается не полностью, так как мы уже за несколько дней приняли все меры, чтобы этого не произошло.

Я приказываю без промедления: «Рубить концы!»

Канаты шлепают по воде и не могут помешать нам, так как они утяжелены балластом и лежат на дне.

Накануне второй офицер приказал между нами и пристанью поставить старую баржу, чтобы мы не помяли наши балластные цистерны о тумбы и не повредили наш правый гребной винт.

Я приказываю: «Четыре узла вперед!», чтобы набрать некоторую скорость и проломить преграду на выходе, которая была примерно в 100 метрах перед нашим форштевнем.

Баржа трещит, и мы начинаем скользить по воде.

В этот момент отходит Venus, подводная лодка водоизмещением 600 тонн, которая стояла на другой стороне пирса. Так происходит потому, что она легче и ее скорость больше, и командир кричит мне: «Я пойду впереди, позвольте обойти вас!»

Я сразу останавливаюсь, чтобы позволить ему первому проломать заграждение из досок.

Мы следуем в полуметре за его кормой и обходим его с левого борта, так как он зацепляется задним горизонтальным рулем по правому борту за стальной трос заграждения. Мы проходим примерно в 15 метрах от конца мола, он будет прикрывать нас от огня противника.

Белле3 пришла в голову та же мысль, что и мне, и он выдал стальные каски офицерам, троим из верхней вахты и расчету пулемета.

Тем не менее мы должны обращать внимание на маневрирование, это отвлекает нас от других забот. Ничего не происходит. Эти болваны не заняли мол! Невероятно, так как северный мол не находится даже в пределах зоны верфи. Там встречаются влюбленные пары и неторопливо прогуливаются пешеходы.

Мы проходим мол курсом на большой рейд и предлагаем Venus взять ее на буксир. Но ей удается искусными маневрами вперед и назад освободиться от троса.

Теперь – вперед к прочным противолодочным сетям, в которых мы должны для себя и коллег, следующих за нами, открыть проход.

Мы пересекаем рейд на скорости 12 узлов. Надводные корабли, кажется, спят. Примерно 20 самолетов пролетели гавань и рейд с включенными аэронавигационными огнями, возвращаясь с тренировочного вылета.

Прожекторы зенитных пушек включены и освещают самолеты. Никто не стреляет.

На западной верфи нет никакой тревоги, и людей там можно ввести в заблуждение горящими аэронавигационными огнями самолетов. Теперь, однако, некоторые из них гасят свои огни. Они стреляют сигнальными ракетами.

Освещенная полной луной поверхность воды блестит, как серебро. На этом зеркале мы должны отчетливо выделяться.

В самом деле, самолет с курсом на Саблеттес наталкивается на нас.

Мы достигаем дежурного буксира сети и отдаем ему приказ открыть проход.

Командир буксира отвечает, что не получал никаких «приказов сверху».

Белле прыгает с пистолетом на палубу Casabianca, в то время как я направляю нос на фальшборт буксира. Он будет взят на абордаж, и хорошему человеку, который знает только свои приказы, будет доказано, что и непосредственные команды обладают некоторым значением!..

Однако применять силу не понадобилось. Самолет с пикирования бросает бомбу, которая падает между нашей кормой и торпедной лодкой Morse, причалившей с потушенными огнями к пристани у лазарета.

На глазах капитана буксира бомба взрывается, и он, наконец поняв, что мы не шутим, идет к сети и открывает проход. Мы прижимаемся и задеваем буй.

Прожекторы загораются на короткое время и снова тухнут. Расчеты зенитных пушек, видимо, поражены, так как не отвечают на бомбардировки немецких самолетов.