– Подруга называется, – надулась Елена.

– Ладно, вот еще… Ежегодно перед Рождеством коннектикутская Епископальная церковь Благословения выпускает хит-парад детских игрушек, не соответствующих истинному духу Рождества. В 2001 году на сайте церкви появился очередной «черный список». Возглавляет его игрушечный монстр Shake Wacky Mike. Этого одноглазого зеленого зверька можно всячески бить, топтать, избивать, растягивать – при этом он издает только звуки радости и счастья… Надо моим подарить такого зверька с моей физиономией!

– Чего это ты? – удивилась Елена.

– Да достало все! Низы не могут жить по-старому, а верхи не хотят жить по-новому. Все, конец цитаты! Твои рецепты, коханая моя, мне заранее не подходят!

– Ну, как знаешь.

Домой Елена вернулась раздраженная и усталая, словно Караванов прошелся по болевым точкам. Не хотелось даже включать компьютер и видеть тексты Никиты.

* * *

…Зато на следующий день с утра позвонила астрологу и заказала Никитин гороскоп. Особых дел в редакции не было, но пришло приглашение в одну дипломатическую гостиную, где периодически слушали музыку и обсуждали политику. Таких гостиных в Москве было несколько. Самую роскошную представлял японский полномочный министр господин Кабато, пишущий книгу о России и собирающий бомонд. Вторая по уровню была шведская, где очаровательная атташе по культуре Мариана Хульберт принимала гостей в настоящем шведском доме в районе Пироговки. За нею шли испанцы, чехи, французы…

В данной гостиной принимала американская журналистка, лихая Джейн, прошуровавшая обе чеченские операции, кучу горячих точек и российских тюрем.

Елена обожала эту квартиру со светлой мебелью, кучей книг, совсем простой разношерстной посудой и двумя бойкими таксами. Она обычно ходила к Джейн с Каравановым, и, когда к той наезжал ее муж, добротный толстяк, интересовавшийся тем же историческим периодом, что и Караванов, их невозможно было оттащить друг от друга.

Получалось, что надо оправдываться перед Джейн за развод и отвечать на вопросы. Хотелось пойти, давно не виделись, но не улыбалось объясняться. Короче, отменить обсуждение можно было только наличием спутника.

– Кать, ты там чего бормочешь, отвлекись, – окликнула она подругу. – Дело есть.

– Ага… – машинально ответила та. – Смотри, коханая моя, английские производители лифчиков вводят новый стандарт бокалов для шампанского. Раньше бокалы изготавливались по форме и размеру груди Марии Антуанетты, что соответствует размеру В по международной классификации размеров женских бюстов и объему в 200 миллилитров. Компания Bravissimo решила, что настало время для увеличения объемов бокалов, так как у современной женщины бюст соответствует размеру D и больше, что составляет 550 миллилитров в метрическом эквиваленте… А? Оказывается, история цивилизации не только интеллект увеличивает… Ну, что у тебя там?

– Кого из мужиков взять к Джейн?

– Ой, ну не знаю. Для Патронова мелковато. Да и не стоит засвечивать отношения.

– Может, Муркина? Ну хирурга!

– Нет, – покачала головой Катя. – Напьется – опозорит! Еще и драку там затеет. У советских собственная гордость…

– Геру? Все же дипломат и английский свободный.

– Так он тоже неуправляемый. Начнет понты гнать.

– Остается Никита…

– Романтичный ковбой? Это нормально. Его «можно показывать», если будет молчать, да и с него это снимет какие-то комплексы… – прикинула Катя.

Вечером Елена застала Никиту на экране компьютера.

Белокурая. Привет.

Никита. Здравствуй.

Белокурая. У меня к тебе резкое предложение.

Никита. Весь трепещу…

Белокурая. Пошли со мной послезавтра в гости.

Никита. Зачем?

Белокурая. Хочу тобой похвастаться…

Никита. А если серьезно?

Белокурая. Ничего серьезного. Хотя там вполне могут быть полезные знакомства.

Никита. К кому?

Белокурая. К моей приятельнице, американской журналистке.

Никита. Это для меня слишком круто. У меня смокинга нет.

Белокурая. У меня тоже.

Никита. В роли мальчика, которого выставляют перед гостями, чтобы почитал стишки, а потом журят, что плохо выучил их…

Белокурая. Если я правильно поняла ответ: наши отношения недостаточно важны для тебя, чтобы ты ходил со мной в гости…

Никита. Ты же считаешь, что я не умею вести себя в свете?

Белокурая. Тем более практика не помешает.

Никита. Не знаю…

Белокурая. Боже мой, я просто предлагаю пойти в гости…

Никита. Но в такой манере, что это способно утопить все отношения. А я же из этих… из недоразвитых… для них любой поход в чужое место светопреставленье… Я пошел спать… Спокойной ночи.

…Елена чуть не треснула кулаком по клавиатуре.

Бред какой-то! Легкой в общении как рыба в воде, ей не приходило в голову, что для Никиты вечер с ее знакомыми выглядел как первый прыжок с парашюта.

…На работе все было как обычно. Главный пытался поженить Елену с темой того, что Пентагон отрицает обстрел саудовского танкера катерами США. Она отказалась, пусть международный отдел по этому поводу крутится. Что в лучшем случае она кинет пару страничек в колонку про то, что Соборная площадь Кремля и Кремлевский дворец в этом году впервые будут украшены не натуральными, а искусственными елками.

Главный, было, надулся, но ей было все равно…

Тем более что на него тут же упал парнишка из отдела новостей и начал требовать, чтобы шел материал про то, что во Флориде уволен шеф полиции, сравнивший негра с орангутангом. Главный вытаращил на него глаза и почти уже назвал его самого орангутангом, но оказалось, что город во Флориде называется Санкт-Петербург, поскольку американцы ведь ничего своего придумать не могут…

И народ сладострастно завис над заголовками «В Санкт-Петербурге негров называют орангутангами!», «Назвавшему черного орангутангом не место в правоохранительных органах Санкт-Петербурга», «Очистим Питер от ментов-расистов» и т. д.

Так что тема жуткого снегопада в российском Петербурге, где произошло сразу 12 серьезных ДТП, накрылась медным тазом.

Елена начала звонить в администрацию президента, чтобы устанавливать связь между искусственными кремлевскими елками и влиянием партии зеленых на эшелоны власти, но тут заверещал мобильный.

– Привет, это Гера! – сказал недовольный, почти забытый голос.

– Привет, это Лена! – откликнулась она в тон.

– Ну чего?

– В каком смысле?

– Во всех.

– Во всех… ничего.