Он не смотрел на Натали. Но оба понимали, что между ними все кончено, что каждый знает об истинной роли другого.

Натали подошла к нему и села рядом.

— Я знаю, ты все понял, — сказала она.

Лобанов не стал отрицать, он вообще ничего не сказал, он смотрел в отверстие в стене, наблюдая за происходящим.

— Почему ты до сих пор не выстрелила в меня? — вдруг спросил он.

— Я не могу. Мне несколько раз приказывали это сделать, но я решительно отказалось выполнить приказ. Я сказала им, что не позволю тебя убить, иначе я их всех разоблачу. Ты не понимаешь, ты жив только благодаря меня! Не будь меня, они бы давно тебя подстрелили. А почему ты не стреляешь в меня? После всего, что ты только что узнал.

— Не знаю. Может быть, по той же причине. А может быть, потому, что князья не стреляют в женщин. Даже в таких, как ты. Дмитрий Львович никогда бы так не поступил, он бы скорей всего презрительно отвернулся и навсегда вычеркнул бы тебя из своего сердца. А я тоже из этой семьи. Зачем ты его убила, он же был тебе как отец?

— Это произошло почти случайно, у нас вышел горячий спор. Ты только что покинул его, и я очень боялась, что он завещает тебе коллекцию. Я надеялась уговорить его отдать ее мне. Я вошла к нему, я была невероятна возбуждена этим обстоятельством. Мы очень сильно заспорили, никогда мы так еще не разговаривали. Я вела себя очень грубо, обвиняла его в том, что он готов отдать все незнакомому человеку. Выслушав меня, он заявил, что разочаровался во мне, что я совсем не такая, какой он меня представлял, и что лишит меня всего, вычеркнет из своего завещания. И тогда я потеряла над собой контроль и выстрелила в него. Левой рукой. Я от природы левша и только с помощью долгих тренировок научилась действовать правой также как и левой.

— Откуда у тебя был пистолет?

— Его по приказу Кронфильда вручил мне Ник.

— Сколько Кронфильд тебе обещал за мое устранение?

Натали несколько секунд молчала.

— Сто тысяч долларов.

— Так мало! — Лобанов вдруг поймал себя на том, что обижен. — А мне он предлагал аж пять миллионов. Получается он тебя совсем дешево ценит. С твоим самолюбием это должно вызывало у тебя сильную обиду.

— Скорей всего ты не поверишь моим словам, но я гордилась твоим поведением. Если я и завидовала тебе, то совсем по иной причине, твоей способностью побороть соблазн. Я долго не могла поверить, что ты отказывался от предлагаемых Кронфильдом миллионов всерьез, я все время пыталась понять, какую игру ты затеял.

— И какую же?

— Поразительно, но ты в самом деле отказался от этих миллионов без всякой задней мысли. Я восхищена тобой. Ты имеешь полное право мне не верить, но я люблю тебя. Как ты собираешься после моих признаний со мной поступить?

— Я уже тебе сказал, никак не собираюсь. Делай то, что считаешь нужным. Сейчас эти ребятки опять что-нибудь предпринят, долго они не могут сидеть без дела. Такой уж у них характер.

— Я хочу быть с тобой, по крайней мере до конца этого дня.

Лобанов пожал плечами.

— Это тебе решать.

Но ему уже было не до Натали, к Лобанову пришла мысль, что пока они тут разматывают клубок событий последних недель, эти бандюги, зная, что они здесь находятся, могут спуститься в подвал и обнаружить все картины.

— Вот что, — сказал Лобанов, — оставайся здесь и не позволяй приблизиться им к ящику. А я посмотрю, что творится в подвале.

Не дожидаясь ее ответа, он, пригибаясь, побежал к входу в подземелье, отворил ведущую туда дверь. И сразу понял по доносившимся с другой стороны подвала звукам, что правильно просчитал ситуацию. Они были там. Только бы успеть раньше них добраться до ящиков.

Он успел опередить противников буквально на полминуты. Он выстрелил и по крику, который издал раненный им бандит, понял, что не зря потратил драгоценный патрон. В ответ раздались несколько очередей. Лобанов вжался в пол, чувствуя, как перемазал лицо в какой-то мерзко пахнущей жижи.

— Ник, — закричал он в коротком перерыве между очередями, — если ты будешь продолжать тут палить, ты продырявишь все картины. И тогда они не будут стоить и ломаного гроша.

Огонь стих. Он шестым чувством ощущал растерянность Ника Грегори.

— Что ты предлагаешь, князь? — раздался вдруг в темноте голос Ника Грегори.

— Убраться вам отсюда поскорей. Пока еще целы. Половину твоих людей я уже отправил на тот свет, обещаю тебе тоже самое сделать и с другой половиной. В которой, кстати, находишься и ты. У тебя еще есть последний шанс спасти свою шкуру. Если же ты надеешься на Натали, то зря. Она во всем мне призналась и выбрала мою сторону.

В ответ раздалось громкое ругательство. После чего в подвала воцарилась тишина. Но Лобанова она не слишком смущала, он кожей ощущал, что время работает на него.

— Ладно, черт с тобой князь, я согласен. Мы сейчас улетим. Но не думай, что твоя взяла. Мы еще встретимся.

— Мы же родственники, Ник, а родственники должны встречаться, если они культурные люди. Джордж, а ты не хочешь остаться со мной?

— Я хотеть остаться, я не хотеть больше быть с ними. Не надо мне их money, мне нравится ходить с тобой в казино.

— Обязательно сходим. А теперь, Ник, выгребайся отсюда. Считаю до десяти. Потом стреляю.

— Мы уходим.

Лобанов услышал в темноте шаги. Несколько минут он на всякий случай продолжал лежать неподвижно. Затем встал и направился к противоположному выходу.

Глава двадцать девятая

Лобанов вышел на поверхность. Несколько минут он никого не видел. Затем показались люди Ника Грегори во главе с ним самим. Лобанов на всякий случай встал в укрытии. Но никто из них не пытался ничего предпринять. В связи с понесенными потерями воинственный дух у них настолько угас, что им уже было все равно. И единственным желанием, которое ими владело, — поскорее убраться из этого проклятого места.

Но Лобанов все же не терял бдительности и держал автомат на готове. Внезапно от них отделился один человек и направился в его сторону. Это был Джордж.

Лобанов увидел, как Ник Грегори стал поднимать автомат.

— Ник, не стреляй, — во всю оставшуюся в голосе силу, крикнул он. — Если выстрелишь, я тебе не дам уйти живым.

Несколько мгновений Ник Грегори стоял в нерешительности, затем опустил дуло автомата к земле.

— Возьми это