– Сиен, ты что…

– Я не могу этого так оставить, – шепчет она почти про себя. Вся зона – набухающий смертоносный нарыв, готовый прорваться. Вулкан – лишь первое предупреждение. Большинство каналов в земле крохотные и свернутые, пытающиеся прорваться сквозь различные слои камня, металла и собственной инерции. Они сочатся и остывают, закапываются и снова рвутся наружу, ввинчиваясь и изгибаясь в процессе во все стороны. Однако вот это – гигантская лавовая трубка, идущая прямо вверх от того места, откуда вырвался гранатовый обелиск, направляющая прямо к поверхности чистую ненависть Земли. Если ничего не сделать, вскоре вся округа взлетит на воздух в огромном взрыве, который почти наверняка начнет Зиму. Она не может поверить, что Эпицентр оставит все как есть.

Потому Сиенит вонзается в этот кипящий, нарастающий жар и разрывает его со всей яростью, которую она ощущает при виде Аллии, бывшей Аллии, места, в котором жили люди. Люди, не заслужившие смерти из-за меня, потому что были слишком тупыми, чтобы оставить на месте спящий обелиск, или потому что смели мечтать о будущем. Никто не заслуживает за это смерти.

Это почти просто. В конце концов, все орогены это делают, а горячая точка созрела, ее можно брать. Опасность на самом деле не в ее использовании. Если она вберет весь этот жар и силу и никуда не перенаправит, ее порвет. Но к счастью – она смеется про себя, и все ее тело сотрясается от смеха, – ей надо придушить вулкан.

Потому она сжимает пальцы в кулак и стискивает его глотку своим сознанием, не сжигая, но охлаждая, его же собственным гневом запечатывая все разломы. Она заставляет расширяющийся магматический бассейн схлопнуться назад, назад, вниз – делая это, она нарочно латает пласты внахлест, чтобы каждый давил на находящийся под ним и удерживал магму внизу, по крайней мере пока она не найдет другого, более медленного способа просочиться на поверхность. Это тонкая операция, поскольку она включает миллионы тонн камня и такое давление, которое порождает алмаз. Но Сиенит – дитя Эпицентра, а Эпицентр хорошо ее обучил.

Она открывает глаза и обнаруживает себя в объятиях Иннона, а корабль колышется у нее под ногами. Она удивленно моргает, смотрит снизу вверх на Иннона, у которого распахнутые дикие глаза. Он замечает, что она пришла в себя, и облегчение и страх на его лице одновременно радуют и отрезвляют ее.

– Я сказал всем, что ты не убьешь нас, – говорит он, перекрикивая плеск кипящих морских брызг и крики команды. Она оглядывается по сторонам и видит, как они бешено пытаются спустить паруса, чтобы получить больший контроль над судном среди вдруг взбесившегося моря. – Пожалуйста, не сделай меня лжецом, ладно?

Ржавь. Она привыкла к орогении на суше, забыв о побочных эффектах заваривания разломов в воде. Пусть это благонамеренные толчки, но все же толчки, и – о, Земля – она чувствует это. Она стронула цунами. И она кривится и стонет от протеста своих сэссапин в затылке. Она перестаралась.

– Иннон. – Голова гудит от боли. – Ты должен… м-м-м… Направь волны соответствующей амплитуды, под поверхностью…

– Что? – Он отворачивается, чтобы крикнуть что-то одной из морячек на своем языке, и она ругается про себя. Естественно, он не понимает, о чем она. Он не знает языка Эпицентра.

Но внезапно воздух вокруг них холодеет. Дерево обшивки стонет от перемены температуры. Сиен в тревоге ахает, хотя перемена на самом деле не такая уж и сильная. Просто летняя ночь сменяется осенней, хотя всего за пару минут, и в этой перемене есть что-то знакомое, как теплая рука в ночи. Иннон ахает, тоже узнавая это – Алебастр. Конечно же, у него хватает радиуса достижимости. Он успокаивает зарождающиеся волны в единый миг.

Когда все кончается, корабль снова стоит на спокойной воде перед вулканом Аллии… который теперь спокойный и темный. Он еще дымит и пробудет горячим много десятилетий, но больше не выплескивает свежей магмы или газа. Небеса над ним уже расчищаются.

Лешейе, старпом Иннона, подходит, опасливо глядя на Сиенит. Он что-то быстро говорит, Сиенит не успевает понять до конца, но смысл улавливает: Когда она в другой раз будет останавливать вулкан, пусть сначала с корабля сойдет.

Лешейе прав.

– Извини, – бормочет Сиенит на этурпике, тот что-то ворчит в ответ и топает прочь.

Иннон качает головой, отпускает ее и кричит, чтобы снова развернули паруса. Он смотрит на нее сверху вниз.

– С тобой все хорошо?

– Отлично. – Она массирует голову. – Просто я никогда прежде ничего такого большого не делала.

– Я не думал, что ты так можешь. Я думал, что только кто-то вроде Алебастра, у кого колец больше, чем у тебя, такое может. Но ты такая же сильная, как и он.

– Нет, – чуть смеется Сиенит, вцепляясь в релинг и наваливаясь на него так, чтобы больше не пришлось опираться на Иннона. – Я просто делаю то, что возможно. А он переписывает ржавые законы природы.

– Хех, – Иннон издает странный звук, и Сиенит смотрит на него с удивлением – на его лице чуть ли не сожаление. – Иногда, когда я вижу, что вы с ним вытворяете, я жалею, что не ходил в этот самый ваш Эпицентр.

– Не надо. – Она даже думать не хочет, что из него там сделали бы, если бы он вырос в неволе со всеми остальными. Был бы Иннон, но без раскатистого смеха или веселого гедонизма и радостной уверенности. Иннон, но с куда более слабыми красивыми руками и более неуклюжими из-за переломов. Не Иннон.

Он печально улыбается ей, словно угадал ее мысли.

– Когда-нибудь ты должна мне рассказать, каково там. Почему все, кто приходит оттуда, так искусны… и испуганы.

Он поглаживает ее по спине и идет последить за изменением курса.

Но Сиенит остается у релинга. Внезапно ее до самых костей пробирает холод, не связанный с мимолетным изгибом мощи Алебастра.

Это потому, что корабль кренится набок при повороте, и она последний раз бросает взгляд туда, где была Аллия прежде, чем ее безумие разрушило город…

…она кого-то видит.

Или думает, что видит. Поначалу она не уверена. Она прищуривается и может рассмотреть лишь более бледную полосу, ведущую к чаше Аллии по ее южному изгибу, которую сейчас лучше видно, когда алое свечение вулкана угасло. Это явно не имперский тракт, по которому они с Алебастром приехали в Аллию когда-то, одну чудовищную ошибку назад. Скорее всего, это грунтовая дорога, которой пользовались местные, проложенная по просеке и не заросшая из-за многих лет пешего использования.

По дороге движется маленькая точка, которая отсюда кажется человеком, спускающимся с холма. Но этого не может быть. Никто в здравом уме не захочет находиться так близко к активному смертоносному взрыву, уже погубившему тысячи людей.

Она присматривается пристальнее, переходит на корму, чтобы продолжать смотреть в этом направлении, пока «Клалсу» идет прочь от берега. Если бы у нее только была одна из подзорных труб Иннона. Если бы она была уверена…