В алых глазах женщины промелькнуло выражение изумления и растерянности.

И страха. Смертельного страха.

* * *

Дзирт двинулся вперед, собрав последние остатки жизненной энергии, и ткнул мечом в существо, воплощавшее всю его боль и отчаяние. Острие меча задело какой-то невидимый барьер и отклонилось в сторону, но лишь на мгновение. С негодующим воплем Дзирт снова замахнулся мечом, и в этот миг он и его противница поняли, что ее защитные чары утратили силу.

Он преодолел ее защиту, как магическую, так и материальную, и она не могла предотвратить этот удар, не могла парировать его. Она стала совершенно беспомощной и сейчас должна была умереть.

Она смотрела ему в глаза, и на лице ее застыло выражение безнадежного отчаяния.

Но он видел перед собой не Верховную Мать Жиндию…

Он видел Кэтти-бри.

– Разреши мне войти, архимаг Громф.

Голос этот застиг Громфа врасплох. Стояла поздняя ночь, полночь давно миновала, луна уже зашла. Лускан окутала непроницаемая тьма.

Громф накинул халат, шагнул к пологу, закрывавшему вход в палатку, и, отодвинув его, увидел женщину. Она остановилась на некотором расстоянии от входа, который защищали многочисленные могущественные чары.

Это была Кэтти-бри, облаченная в простую сорочку и черный плащ, обшитый кружевами.

Громф провел языком по губам. Он знал, что его псионическое внушение оказывает на нее определенное воздействие, смущает и, возможно, даже соблазняет ее.

Но чтобы соблазн оказался настолько силен?

– Что тебе нужно?

– Ты знаешь, что мне нужно, – ответила она, и архимаг почувствовал, что у него пересохло в горле.

– Тогда заходи. – Он отступил, откинул полог. – Я прикажу чарам и глифам пропустить тебя.

Кэтти-бри приблизилась. Босая, с каждым шагом она, казалось, нервничала все больше, словно ожидала, что у входа в палатку чародея на нее обрушатся вспышка магической энергии, молния или смертельный холод.

К тому моменту как она перешагнула порог, Громф уже создал приглушенный голубоватый магический свет. В этом свете Громф мог по-настоящему оценить необыкновенную красоту женщины, эту нежную безупречную кожу, такую чистую, гладкую, и эти бездонные голубые глаза. А волосы! Густые золотисто-рыжие локоны падали на плечи, подобно плащу, и в них хотелось зарыться лицом. Сорочка соблазнительно облегала ее стройное тело, сильное, но в то же время женственное. Она не принадлежала к расе дроу, но Громф не мог отрицать того, что женщина прекрасна.

– Добрый вечер, – улыбнулся он. – Я уже давно жду этой ночи.

– Я тоже, – вымолвила Кэтти-бри, и черный кружевной плащ соскользнул с ее плеч и упал на пол.

* * *

Кирий стояла в коридоре, прислушиваясь к крикам и звону оружия, и ждала.

– Верховная Мать Жиндия? – снова окликнула Кирий и подождала, озираясь по сторонам. Она начинала нервничать. Может быть, ее брат и сестра ускользнули от драуков? А что случилось с этим могучим воином, Тиаго?

И где жрицы Меларн? Кирий появилась в Доме До’Урден в качестве их агента. Ритуал позволял им следить за каждым ее движением, позволял им издалека наносить удары ее врагам при помощи могущественных заклинаний. Но куда же они подевались?

Кирий поняла, что Жиндия не ответит, что Верховная Мать не слышит ее. Она пыталась связаться с Матерью Меларн, потому что ею владели отчаяние и страх, а не уверенность в успехе.

Ей пришла в голову страшная мысль: возможно, жрицы Меларн подставили ее. Может быть, попытка захвата Дома До’Урден обречена на провал – может быть, Дом Бэнр снова придет на помощь своему творению?

И в таком случае Кирий наверняка обвинят в предательстве!

– Нет, – решительно произнесла она. – Паучья Королева со мной – с нами!

Она поняла, что следует делать. Даже лишившись помощи Дома Меларн, не зная, почему магическая связь на расстоянии оборвалась, Кирий помнила о своей задаче. Она видела главную цель так же четко, как дверь, расположенную немного дальше по коридору, дверь, ведущую в личные покои Верховной Матери Дартиир До’Урден.

Кивая своим мыслям, верховная жрица двинулась к спальне эльфийки. Она привела в действие несколько защитных заклинаний, затем дезактивировала магический «замок». Глубоко вдохнув – она ведь не могла точно знать, насколько мощные чары защищали эти двери, – жрица толкнула створки и вошла в переднее помещение.

Дверь справа от нее была закрыта, дверь слева – распахнута, и Кирий увидела отвратительную эльфийку с поверхности, которая с бессмысленным видом сидела на кровати, обняв голые колени и покачиваясь из стороны в сторону.

Кирий закрыла дверь, произнесла магические слова, заперев ее изнутри, затем подошла к своей жертве.

– Ты знаешь, кто я такая, иблит? – спросила она.

Далия подняла голову, но взгляд ее по-прежнему ничего не выражал.

– Ты знаешь, зачем я пришла? – продолжала Кирий.

Ответа не было, и Кирий вздохнула. А она-то надеялась, что это будет забавно. Она обошла кровать, ухмыляясь и разглядывая Далию. В этот момент она заметила, что женщина держит под согнутыми в коленях ногами какой-то предмет – странный металлический шест. Кирий из предосторожности отступила на шаг назад и начала негромко произносить магические слова, тщательно выговаривая фразы и совершая движения, необходимые для заклинания неподвижности.

Кирий не хотела торопиться, ей нужно было, чтобы эта тварь подольше испытывала ужас и мучения, но потом напомнила себе, что время работает против нее. Прежде всего ей нужно прикончить Далию – причем таким образом, чтобы никто никогда не сумел воскресить ее.

Кирий закончила колдовать, и Далия вздрогнула, словно испытав шок, а затем замерла.

Кирий Ксорларрин расхохоталась, глядя на нее.

– Сейчас я тебя освобожу, иблит, – прошептала она и вытащила церемониальный кинжал. Она хотела почувствовать на руках кровь жертвы, взглянуть ей прямо в глаза и увидеть в них страдание.

Жрица знала, в какой именно момент следует освободить Далию, чтобы услышать ее предсмертный вопль.

* * *

– Меня всегда удивлял тот факт, что некоторые мои сородичи находят людей привлекательными, – произнес Громф. Он тряхнул плечами, сбросил халат и, оставшись без одежды, сел на край кровати и похлопал по постели рядом с собой. – Теперь, когда я тебя увидел, я их понимаю. Я доставлю тебе такое удовольствие, о возможности которого ты прежде даже не подозревала.

Кэтти-бри улыбалась, стоя перед ним в простой полупрозрачной сорочке, доходившей лишь до середины бедер.

Однако она не чувствовала себя обнаженной. Усмешка ее была понимающей, и понимание смысла происходящего защищало ее не менее надежно, чем самые лучшие мифриловые доспехи.